Наши уже не придут 2
Шрифт:
Но просто так расстреливать людей нельзя, поэтому, сразу после учреждения казанского уголовного розыска, Аркадий озаботился учреждением аппарата прокурора, которого выписал из Москвы, а также формированием городской судебной системы. Ничего нового он не изобретал, а просто воспользовался наработками наркома юстиции — Дмитрия Ивановича Курского.
У наркомюста получалась интересная судебная система, очень сильно похожая на ту, которую Аркадий видел в прошлой жизни. Но он не лез туда, это не его зона ответственности, а лишь поучаствовал в скорейшем
Теперь уголовный розыск есть, прокуратура есть, суд есть — что ещё нужно?
А нужна была политическая воля карать виновных. И Аркадий эту волю проявил.
Смертных приговоров ещё не было, это дело небыстрое, но уже не менее девятнадцати человек отправились в колонию под Вологдой — так постановил суд.
Уголовников в городе ещё очень много, но их активно ищут и ловят — а всего-то и требовалось дать людям делать их работу…
Городское население поддерживает положительные изменения, произошедшие под временным «военнокомендантским игом» Немирова, но осталось село.
«Бл…» — скрипнул Аркадий зубами. — «Селяне, мать их етить…»
Как оказалось, сельское население Казанской губернии с нетерпением ждало прихода власти Советов, так как этот приход обещал головокружительные перспективы всем самым хватким и цепким.
Вокруг полно помещичьих земель, которые теперь, вроде как, совсем ничьи. До этого эти земли охранялись указом Корнилова, который гарантировал неприкосновенность частной собственности, а после ухода мятежников ничто и никем не охранялось…
Немиров, в день вступления в должность, написал указ военного коменданта — бывшие помещичьи земли отныне принадлежат государству, а всё остальное — берите, сколько можете взять.
Было несколько эпизодов, когда крестьяне не поняли или не расслышали, что он сказал, ну или сделали вид, что не поняли, но это решилось прибытием на место действия роты красноармейцев. Они всё подробно разъяснили…
Самое главное, что сейчас происходит — кулаки, как и в других губерниях, начали мутить воду.
«Раньше я просто слышал, что с кулаками что-то неспокойно…» — подумал Аркадий.
Он был оторван от села, хотя сам коренной сельчанин, а теперь он погружается в вопрос глубоко и всерьёз, поэтому перед ним открывается неприятная картина.
Кулаки, которых тут хватает, используют своих подкулачников, чтобы приватизировать побольше земли и битва получается неравной.
И Немиров, поначалу, даже не сразу понял, как быть.
Ему виделась картина, на которой крестьяне честно делят землю, обрабатывают её, все счастливы, мир, любовь, «благочиние, добронравие и порядок». Но то, что ему изначально виделось, увы, оказалось нежизнеспособной утопией.
Честно делить никто и ничего не собирался, кулаки с удовольствием отправили своих людей, чтобы физически занять «ничьи» наделы, которые раньше находились во владении различных землевладельцев, промышленников, банков и крестьянских общин.
Где-то подкупом, где-то физической силой, но
И теперь перед Аркадием задача — как-то сделать так, чтобы страдающие крестьяне перестали страдать, но, при этом, не объединились вновь в простую и понятную им общину.
Действия Столыпина, когда-то давно начавшего аграрную реформу, имели двоякие последствия. С одной стороны, почти разрушена архаичная и не соответствующая современным требованиям община, а с другой стороны — тьма кулаков, в которых выродились изначально благоприятные для государства единоличники.
Ленину и его команде, в идеале, нужно множество слабых единоличников, которые просто не смогут конкурировать с макрохозяйственными объединениями в виде коммун и артелей.
Кулаки, по большому счёту, этому тоже не помеха, они сверхкрупным коммунам и артелям не конкуренты, но кулаки — это плохо, потому что создают большие социальные проблемы на селе.
Владимиру Ильичу социальные проблемы на селе не нужны, вообще никакие, поэтому он сейчас, вместе с Лариным и остальными, думает, что делать с кулаками.
Явление есть, оно разрушительно для аграрного сектора, но нет решения, альтернативного насилию.
— Ещё эти поганые кулаки… — пробурчал Аркадий и залпом выпил пиалу остывшего чая. — Кхм. Гвардии младший сержант Клымив! Чай поставь!
— Слушаюсь, товарищ гвардии полковник! — ответил тот.
У него есть решение, которое точно не понравится кулакам, но может понравиться обычным селянам. Последнее зависит от того, как он подаст его.
— Отставить чай! — громко приказал Аркадий. — Готовьте машину — я выезжаю в Совет!
Через десять минут он уже был в зале заседаний Совета.
Как раз шло заседание, и выступал председатель Совета, Алексей Иванович Патроклов.
Странная фамилия легко объяснялась не таким уж и далёким прошлым — скорее всего, кто-то из предков Алексея Ивановича был крепостным, а это открывает два варианта получения подобной фамилии. Первый вариант — помещик был творческой личностью и лично называл детей крепостных вычурными для этой местности именами, а потом такое имя стало фамилией крестьянского рода. Второй вариант — после 1861 года непосредственный предок председателя взял себе такую необычную фамилию…
«Возможно, сугубо прикола ради», — подумал Аркадий.
Это просто любопытный факт, а с Патрокловым Аркадий уже познакомился и имел с ним ряд бесед по поводу его личного видения дальнейшего развития ситуации в Казани. Патроклов принял его видение, поэтому способствовал тому, чтобы Совет не мешал военному коменданту делать его грубую, но очень нужную, работу.
— … расчисткой участка для будущего кинотеатра, — продолжал Алексей Иванович. — Аппаратуру и специалистов обещал передать Моссовет, поэтому, дорогие мои товарищи, скоро у нас появится возможность смотреть кино!