Наши уже не придут 2
Шрифт:
Штурмы занимали не так уж и много времени — ударники хорошо знают, что делают, поэтому у стрелков мятежников не было никаких шансов. Массированное закидывание гранатами, ураганный огонь из автоматов, а затем добивание раненых — это рабочая тактика.
Первая линия пала, но противник бросил на неё резервы.
Некогда рабочая тактика, после появления на поле боя пулемётных броневиков, превратилась в бессмысленную трату солдат.
Да, поперечные линии траншей позволяли сократить потери при сближении с противником, но там уже были
Потери противника уже составили тысячи — в основном от артиллерии, но и непосредственный боевой контакт убил немало.
Затем, в соответствии с планом, были налажены бревенчатые настилы через траншеи, по которым броневики проехали дальше.
Десант вновь загрузился в отсеки и «Джеффри-Немировы» продолжили наступление, чтобы добраться до следующей линии. А в тылу остались тела убитых — своих и чужих.
«Братоубийство — так скажут корниловцы», — подумал Аркадий. — «А я скажу, что это неизбежная кровь».
Он уже измазался в крови так, что никогда не отмоется, но его это беспокоило не сильно. Мыслями он на десятилетия вперёд — во Второй мировой.
Она неизбежна точно так же, как и Первая мировая. Можно отдалить её, можно приблизить, но то, что она неизбежна — это очевидно.
Даже если Гитлер случайно умрёт, будет кто-то другой. Кандидатов в Германии полно. Стойкое намерение любой ценой защититься от большевиков у англичан и французов уже сформулировалось или сформулируется в ближайшие годы. И они построят своего голема. А потом этот голем сожрёт окружающие страны, чтобы стать сильнее и приготовиться к исполнению главной цели своего существования.
Вторая линия пала очень быстро — там даже не состоялось хоть сколько-нибудь значимого боестолкновения. Самые отчаянные встретили смерть с оружием в руках, но остальные панически бежали.
Броневики, однако, не продолжили движение, а остановились.
— «Бетельгейзе», это «Антарес», начинайте, — приказал Аркадий.
— Принято, товарищ гвардии полковник! — ответил связист на той стороне.
Артиллерийские подразделения, уже покончившие с вражескими батареями, открыли огонь по третьей линии вражеских укреплений.
Снаряды начали рваться среди и так пострадавших траншей, разбивая узлы сопротивления в щепы.
На узкий участок перед остриём наступления падало не менее тысячи двухсот снарядов в минуту — Немиров приказал не экономить.
В его времена, в самом начале Третьей мировой, они тоже тратили неприлично много снарядов. Оборонная промышленность была разогнана предыдущими военными конфликтами, а также военными заказами от соседних стран, поэтому выпуск снарядов и ракет был практически сравним с тем, до которого разогналась оборонка СССР в свои лучшие годы.
Но даже в таких условиях они тратили не более тридцати тысяч снарядов в сутки. Там, конечно, были ракеты, реактивные, корректируемые, термобарические снаряды и так далее, да и калибр
Сейчас же, при стрельбе из всего артиллерийского, что у них есть, расход составил пятьдесят с лишним тысяч снарядов за полтора суток. И к ним следует добавить то, что будет потрачено в ближайшие минуты.
По расчётам артиллеристов, на километр фронта упало в среднем пять тысяч снарядов — для качественного эффекта достаточно было полутора тысяч, но Немиров приказал увеличить до верхнего предела разумности.
А сейчас ведётся огонь из всех орудий, по строго очерченной зоне.
Армагеддон, происходящий в двух километрах к югу, производил впечатление даже на самого Аркадия.
Когда всё было кончено, броневики, подчиняясь приказу, тронулись в наступление.
Сзади уже осторожно подтягивалась кавалерия — сегодня честь окончательно уничтожить врага досталась 2-й конной армии.
Инженеры прокладывали гати по захваченным траншеям, а отряды снабжения подтягивали боеприпасы поближе к переднему краю.
— Что там у «Красного Путиловца»? — спросил Аркадий, увидевший, что соседний броневик встал.
— Сигнализирует, что есть внутренняя неисправность, — ответил башенный пулемётчик.
Машины ломаются — это неизбежно. Ресурс некоторых броневиков начинает подходить к концу, а скорость производства новых не компенсирует потери.
«Нужна мощная автомобильная промышленность», — подумал Аркадий. — «Но всё это нужно строить, а у страны и без того хватает проблем. Ресурсов не хватает, несмотря на то, что ситуация сейчас значительно лучше, чем в конце семнадцатого. А потому что все эти ресурсы до сих пор сгорают, как младенцы, на жертвенном алтаре всем известному божеству — войне. Нужно побыстрее кончать с корниловцами и устанавливать советскую власть во всех российских губерниях и областях».
Такая внезапная библейская ассоциация была для него неожиданностью. Он никогда не был религиозным человеком, потому что очень рано разочаровался в религии.
«Сжигание младенцев на жертвенном алтаре?» — подумал он. — «Так жертвовали Молоху, богу моавитян, ханаанеян и аммонитян. Ветхий завет полон подобного».
Библию Аркадий читал, но только для зубрёжки нужных псалмов, чтобы успешно сдать Закон Божий. В общем-то, он все эти «зуб за зуб» и «не судите, да не судимы будешь» в обиходе не применял и эта игра разума его слегка насторожила.
«Алексей, похоже, влияет остатками своего сознания», — подумал он. — «Он был, насколько это возможно в его возрасте, верующим человеком».
В целом, его беспокоили эти «постэффекты», оставшиеся после Алексея. Этот его дед, из-за которого мальчик испытывал глубокий комплекс вины, являющийся в кошмарах в паршивые моменты жизни, некоторые привычки, чуждые Аркадию — всё это не могло оставаться без его внимания. Было над чем подумать.
Десант снова покинул отсеки и принялся добивать выживших.