Наши уже не придут 3
Шрифт:
Всю эту мощь нужно как-то передать колёсам, при этом не разбив и не помяв ничего…
И вот над этим будет трудиться всё КБ ВАЗ. Они получат двигатель, а потом будут думать о том, как сделать всё красиво. Когда у них получится, новый «Нэш Квад» станет гораздо более мощным и проходимым, а там, глядишь, дополнительно усовершенствуют подвеску и нарастят броню.
В целом, это будет уже другая бронемашина. Схему бронирования будут сильно видоизменять, так как нужно вносить правки на основе опыта боевой эксплуатации, а также устранять те огрехи, которые допустил Аркадий при проектировании своего «Джеффри-Немирова»…
«Если получится успешно „приземлить“ кёртисовский двигатель, можно будет вставить его в будущий танк», — подумал Аркадий. — «Трансмиссии — вот беда. Но, ничего. Научимся».
— Предлагаю перейти к новой башне, — заговорил главный инженер. — Есть ряд решений, которые, на мой взгляд, могут
Примечания:
1 — О проблемах немцев с противотанковыми средствами в ПМВ — появление танков стало полной неожиданностью для немцев, которые ранее не углублялись в эту тему даже на полштыка. Но немецкая армия славится быстрой адаптацией к резко меняющимся условиям, поэтому был оперативно разработан патрон 13x92 мм HR (Halbrand, то есть, полурантовый), к которому разработали винтовку Tankgewehr M1918 и пулемёт MG 18 TuF. Потребность в крупнокалиберном пулемёте была вызвана тем, что заброневое поражение у патрона было недостаточным, поэтому считалось, что лучше засадить во вражеский танк очередь, чтобы взять его статистикой. Но MG 18 TuF получился очень дорогой штукой, это стало ясно ещё в 1917 году, в ходе разработки, поэтому параллельно с ним разрабатывалась винтовка Tankgewehr M1918, бабушка всех современных крупнокалиберных винтовок для поражения материальной части. Винтовка оказалась на порядки проще в изготовлении, так как представляла собой однозарядную нарезную трубу, оборудованную казной с продольно-скользящим затвором и прикладом. В чём-то её судьба напоминала судьбу советского ПТРД, которое тоже соображали в очень сжатые сроки, а затем производили очень массово. Т-геверов произвели 16900 единиц, а МГ18 ТуФ произвели в количестве 50 штук — считай, что не произвели.
2 — «Чёрный» рынок в сельском хозяйстве Советской России — это тяжёлое наследие царского режима, возникшее ещё в 1916 году, в результате того, что Николай II и его камарилья раздолбали экономику Российской империи. Понятное дело, война, но никто из стран-участниц, даже Германская империя, не довёл свою экономику до такого состояния. В Германии были объективные причины — морская блокада и прекращение поставок провизии из США вызвали «брюквенную зиму», о которой я уже писал, а вот в Российской империи не было ни крупных засух, ни каких-нибудь казней египетских, в виде нашествия саранчи или мора скота. Но экономика, почему-то, слетела с резьбы и начала стремительно катиться в пропасть. В города перестало поступать зерно, поэтому царским правительством было решено срочно, СРОЧНО, начинать продовольственную развёрстку, то есть, принудительное изъятие излишков зерна и прочих продуктов. Запланировали изъять 772,1 миллиона пудов зерна, бесплатно, ну, за просто так, то есть, безвозмездно. Крестьянам предполагалось выплатить за это хрен с маслом, но потом передумали и обязались выплатить просто хрен, потому что масло тоже подвергалось продразвёрстке. Этот цирк шапито начался в конце 1916 года, но сразу же напоролся брюхом на знаменитую tzar corruption. Из-за того, что предполагалось изымать излишки, поставщики зерна просто завысили норму потребления, будто бы они всё зерно пожрали. Ну и саботаж на местах происходил, естественно — просто так отдавать зерно никто не хотел, поэтому в ход были пущены схемы и опции. А кое-где произошёл знаменитый tzar zatuping, из-за чего назначали план развёрстки больше, чем в губернии вообще имелось зерна. Короче, выглядело всё это так, будто царскому режиму скоро хана и-и-и… так и получилось. Царскую продразвёрстку проводили аж до самого февраля 1917 года, причём она в немалой степени послужила спусковым крючком для революции — в Петроград прекратили поставку хлеба, и его там практически не было. Голодные люди — с ними всегда очень тяжело договориться. После Февраля практика «получения зерна от крестьян» продолжилась, но уже с запахом демократии и свободы. Только вот зерно продолжали прятать, а различные зерновые барыги торговали зерном из-под полы, на стихийно возникшем «чёрном» рынке, где всё происходило без участия государства. У государства зерна не было, в Петрограде и Москве запасов оставалось на пару дней, а в армии и вовсе на полдня. Временное правительство отреагировало 2 марта 1917 — «не останавливая обычных закупок и получения хлеба по развёрстке, немедленно приступить к реквизиции хлеба у крупных земельных собственников и арендаторов всех сословий, имеющих запашку не менее 50 десятин, а также у торговых предприятий и банков». Далее эти клоуны из Временного правительства ввели «государственную монополию» на хлеб, то есть, начали пытаться осуществлять централизованный закуп зерна — это произошло 25 марта 1917 года. Только вот быстро выяснилось, что барыги ничего по этим фиксированным ценам сдавать не
Глава восьмая
Свои люди
*3 ноября 1920 года*
— Что вы, Мария Константиновна… — засмущался Леонид.
— Я рада, что наши русские люди добиваются таких успехов, — улыбнулась Мария Константиновна Бострем, русская аристократка в эмиграции. — Особенно такие импозантные мужчины.
— Искренне благодарю за комплимент, — изобразил поклон Курчевский. — Но не без помощи Марфы Кирилловны…
— Ой, да что ты, Лёня? — отмахнулась Марфа Кирилловна Бочкарёва, бывшая русская крестьянка, ныне в эмиграции. — Я ж просто денег дала, а ты сразу…
— Вообще-то, это имеет решающее значение, — вставил реплику Пахом Александрович Семёнов, бывший русский крестьянин, ныне также в эмиграции. — Инвестиции.
— Уж ты б молчал, а? — Марфа Кирилловна уже поддала виски с царь-колой, поэтому была навеселе. — Лёнечка наш всё сам придумал, а теперь вот, президенту будет самолёты продавать! Какие ж деньги придумать такое помогут?
Встреча эмигрантов была посвящена именно этому — настоящему успеху Курчевского. Армия США, на основании исследования свойств патентованной корч-древесины, уже заключила с «Аэропланами и двигателями Кёртисса» контракт на поставку пяти монопланов — для испытаний.
Леонид продал неэксклюзивную лицензию на корч-древесину уже двум десяткам авиастроителей, которые уже страшно не успевали со своими самолётами…
А у Кёртисс уже есть почти завершённый перспективный моноплан, который совершит свой первый полёт в начале следующего года. Было время оптимизировать планер и разработать дизайн размещения вооружения, а у конкурентов ничего такого нет.
Армия США изначально хотела биплан, но уже забыла об этом — она очень ветреная особа, эта армия…
— Поднимаю этот бокал за нас, дамы и господа! — встал Леонид. — Наш предпринимательский дух позволил преуспевать даже на чужбине! Это ли не лучшее доказательство того, что мы прирождённые люди дела?
Говорил он это не от всего сердца — у него есть понимание, с чьей подачи и за чей счёт всё это делается…
И Бочкарёва с Семёновым — это, как уже давно понял Леонид, креатуры Немирова, который заслал их сюда с какой-то целью.
Так что он говорил, но не особо верил. Сидеть ему заведующим на заводе, не найди его Немиров.
Но беспокоило его вот что — а почему именно он, Леонид Курчевский?
«Кандидатов было полно», — подумал он. — «Почему именно я, а не кто-то другой?»
— Вот за это стоит выпить… — улыбнулся Пахом и залпом выпил бокал шампанского.
— Великолепные слова, — похвалила Курчевского Мария Константиновна Бострем. — Мы, русские люди…
— Ужин подан, — заглянул в сигарную комнату слуга.
— Ах, — сбилась Бострем. — Что ж, тогда прошу к столу — отведаем, что бог послал…
В гостиную подтянулись остальные посетители дома Марии Константиновны — различные эмигранты из России, преимущество бывшие дельцы, а также офицеры, не пожелавшие присоединяться к сомнительному предприятию Столыпина.
Бывшие полковники, капитаны, штабс-капитаны, подполковники, поручики и ротмистры — Мария Константиновна, получающая деньги с акций в ряде компаний Бочкарёвой и Семёнова, фактически содержит за свой счёт некоторое количество симпатичных ей офицеров…
— Считаю себя обязанным начать этот ужин с тоста! — встал уже изрядно поддатый полковник Ананьев Сергей Онисимович.
Этот воевал за Корнилова, но проиграл. Ушёл на пароходе, прямиком в Лос-Анджелес, где и остался, под крылышком Марии Константиновны.
Его «отрабатывали» Парфёнов и Смутин, но не получили из Центра указания на ликвидацию. Видимо, не натворил ничего этот полковник…
— Красотою вашей украшен этот вечер, дорогая моему сердцу Мария Константиновна… — продолжал полковник Ананьев.
Леонид, как положено, подержал бокал поднятым, после чего выпил его, когда тост был завершён.
Шла светская беседа, в которой Леонид практически не участвовал — он проголодался и налегал на запечённого осётра и закуски с чёрной икрой.