Наши уже не придут 3
Шрифт:
Окружения Удальский не любил, так как для него это не очень однозначные явления: его опыт показывал, что если не получилось сделать всё правильно, а это война, тут так бывает, то враг вполне может прорваться через кольцо и тогда возникает очень много ненужных проблем.
Нет, были красивые эпизоды. Например, когда удалось закрыть в окружении и принудить к сдаче целую пехотную дивизию Войска польского, с минимумом потерь. Но чаще бывало, что противник, пусть и побитый, пусть и ободранный, всё же выходил
Чего-то не хватает во всей этой тактике…
Да, всё это сильно сказывалось на боевом духе вражеской армии, когда какие-то подразделения врага неделю сидят в окружении, а затем прорываются к своим, голодные, измученные и почти или вовсе без боеприпасов.
«Они уже понимают, что проигрывают в тактической части», — подумал Удальский, наблюдающий через стереотрубу, как эвакуационный отряд вытаскивает из броневика тела. — «Поэтому крайне осторожны и думают семь раз, прежде чем шагнуть».
Танков Войску польскому больше не дают, ибо дорого и не очень помогает, потому что их командиры ещё не научились правильно пользоваться бронетехникой, как в наступлении, так и в обороне.
«Хотя, мы уже показывали им, как правильно использовать их Рено ФТ 17», — подумал Бронислав с кривой усмешкой.
Эвакуационный отряд вернулся с убитыми и ранеными — всех передали санитарному взводу, который погрузил живых в грузовик, а мёртвых уложил в ряды для покойников.
Генерал Немиров очень трепетно относится к подсчёту потерь и заботе о погибших — заведённый порядок исправно функционирует даже после его ухода.
Тела увозят в Россию, чтобы похоронить на военном кладбище, что оборудовано под Москвой. Для этого выделили отдельный состав, который везёт тела погибших с фронта.
Говорят, что в будущем там будут строить мемориал в память о погибших красноармейцах. Но ещё говорят, что там будет два памятника — один в честь красноармейцев, а один в честь солдат Империалистической войны. Не офицеров и генералов, а именно простых солдат, отдавших свои жизни за интересы царя и его прихвостней. И Удальский считал, что это справедливо — это ведь рабочие и крестьяне, которых принудили участвовать в этой бойне.
Прибыли разведчики.
— Товарищ гвардии подполковник, — вытянулся во фрунт гвардии старшина Николин. — Противник оставил лесопосадку и уходит к следующей. Судя по всем признакам, там тоже вырыты окопы и оборудованы пулемётные точки. Признаков танков не наблюдается.
— Гвардии капитану Шигарину, — произнёс Бронислав, — передать приказ, чтобы поручил заместителю собирать роту для наступления, после чего прибыть сюда.
Адъютант отправился к расположению третьей роты, а Удальский начал рассматривать позиции противника в стереотрубу.
Выглядело всё так, будто они не собираются никуда уходить, но это обман. Разведчики уже давно навострились
И оборона вроде есть, а её нет. А иногда это тоже оказывается обманом — «по всем признакам» противник ушёл и оставил муляжи, а потом с «оставленной линии» начинают стрелять реальные пулемёты.
Поэтому они берут каждую полосу с бронетехникой, так, будто там сидит готовый к обороне батальон…
Капитан Шигарин прибыл и Удальский дал ему приказ взять линию, а также примерно обрисовал, как надо действовать — будут задействованы и другие роты.
В этот раз оказалось, что поляки реально ушли, но оставили в окопах неприятные «сюрпризы» в виде растяжек. Сапёры, приданные к роте, разобрались с «сюрпризами», ведь дело уже известное.
Поляки показали, что даже несмотря на то, что отступают и уверенно проигрывают эту войну, растут в средней компетенции солдат. Опыт нарабатывается и прямо сейчас они учатся противодействию РККА, а вместе с ними учатся и их западные союзники…
«Ещё тысячу триста метров взяли — неплохо на сегодня…» — подумал Удальский, выходя из броневика.
Скоро, если верить данным аэрофотосъёмки, начнётся населённый пункт, расположенный вдоль трассы, которая идёт перпендикулярно защитным посадкам. И каждый дом не может, а гарантированно станет огневой точкой.
Впереди их ждёт ожесточённая битва за это селение, плавно переходящее в пригород Гарволина, а потом и штурм самого города. Правда, сразу штурмовать они не будут — нужно подтянуть резервы и запасы.
«Будет неприятно», — подумал Удальский.
*19 ноября 1920 года*
— Войдите! — разрешил Аркадий.
— Здравствуй, Аркадий Петрович, — вошёл в кабинет Яков Свердлов.
— И тебе не хворать, Яков Михайлович, — встал Немиров из-за стола. — Какими судьбами в наших краях?
— Да какие это края? — усмехнулся Свердлов. — Пройти-то двести метров. Как ты?
— Не жалуюсь, в порядке, — ответил Аркадий. — А ты как? Какие новости?
— Да тоже не на что жаловаться, — ответил Яков Михайлович. — А новости…
— Ты садись, — указал Аркадий на стул для посетителей. — И рассказывай.
— Новости, — произнёс севший Свердлов. — В Польше происходит замедление наступления. Распутица началась, снабжение усложняется…
— Это я знаю, — кивнул Немиров.
— А о взятии Гарволина и выходе к Висле знаешь? — усмехнулся Свердлов. — Ах, откуда ты можешь знать? Шифрограмму получили только полчаса назад — Ленин уже в курсе и послал поздравление красноармейцам.