Наши уже не придут 4
Шрифт:
Выглядит всё так, будто Парагвай затевает следующую большую войну в Южной Америке. Вероятно, ему уже слишком мало почти половины Боливии…
А бомбы, снаряды и патроны ко всему этому — это, то, с чего будет кормиться Леонид в течение всего времени грядущей большой войны.
Ещё одна приятная для него новость — Эндрю Меллона, не так давно являвшегося негласным лидером «людей сверху», отправили послом в Великобританию. Гувер свалил все свои и чужие грехи на этого бедолагу, поэтому политическая карьера Меллона закончилась навсегда.
А уже это значило, что теперь можно многое. Остальные «люди сверху» недовольны тем,
Ввиду того, что они его не контролируют, что вскрылось относительно недавно, а человек, которого он побаивался, больше не представляет какой-либо угрозы, Леонид обрёл уверенность в свободе действий.
После того, как в Белом доме засядет его человек, неформальная власть Курчевского обретёт дополнительную крепость. Уже сейчас очень многие власть имущие в США едят с его руки, а Рузвельт даст ему ещё больше возможностей для «прикормки» новых людей.
Но есть кое-кто, мешающий реализации его самых главных планов. Рокфеллер-младший.
У них возникли проблемы в Нью-Йорке — Рокфеллер захотел построить крупнейший офисный центр. Всё у Джона было хорошо, он всё продумал, но забыл об одном — надо было предварительно договориться с крупнейшим землевладельцем Нью-Йорка. У Леонида в безраздельном владении весь Гарлем, большая часть Бруклина и примерно две трети Бронкса.
Негры уехали в Леонтауны, где живут новой жизнью. Центр оказался прав — если дать неграм нормальную работу, социальные гарантии и свою среду, они, внезапно, живут как нормальные люди. Масштабный социальный эксперимент оказался успешным, что уже вызвало бурю негодования в американском обществе — у негров есть гарантированные рабочие места на предприятиях Курчевского, тогда как белые люди никаких гарантий не имеют и выкидываются на улицу при первом же признаке плохого хода дел у их работодателей.
Но Леониду плевать на общественное мнение — он делал это не ради негров, а ради земли, на которой они жили.
Да, их уровень жизни поднялся до уровня среднестатистических американцев, но Курчевский выручил с этого тысячекратно больше — один только 100-этажный небоскрёб «K-Air-Building», возводимый сейчас в Гарлеме, принесёт ему больше, чем он потратил на все Леонтауны.
А есть ведь 120-этажный небоскрёб «K-Vertigo» в Бронксе…
… не говоря уже о сотнях зданий, сооружаемых вместо снесённых трущоб Гарлема, Бруклина и Бронкса. Теперь эта земля стала престижной и, соответственно, очень дорогой. Неприемлемо дорогой.
И Рокфеллер, вместо того, чтобы договориться с Леонидом, который, вообще-то, весьма договороспособный, начал подключать административный ресурс и делать дела без Курчевского. Но в Нью-Йорке так уже очень давно никто не делает…
Теперь Джон Рокфеллер-младший стал проблемой, от которой нужно срочно избавляться. И единственный адекватный способ — попросить помощи у Центра. Уж там-то точно знают, как правильно обращаться с неугодными…
Повторения истории как с Морганами Леонид не хотел, а история с Рокфеллерами идёт именно к этому. Экономическими методами бодаться с ними можно, но итог у этого только один — всё сведётся к очень грязным методам. Гораздо надёжнее будет ударить первым, причём так сильно, чтобы ответного удара не последовало.
Это поставит точку во внутренних дрязгах бизнесменов в Штатах — крупнее Курчевского
*10 ноября 1932 года*
— Поздравляю, мистер президент, — протянул Леонид руку Франклину Рузвельту.
— Благодарю вас, мистер Курчевский, — улыбнулся ему новоиспечённый президент и ответил на рукопожатие. — Если бы не ваша поддержка…
— Да разве это поддержка? — усмехнулся Леонид. — Это я так, чем смог.
— Вы смогли очень многое, — произнёс Рузвельт. — Насколько я помню, мы должны были обсудить некий приватный вопрос…
— Да, — кивнул Курчевский. — Но…
Тут к президенту подошёл губернатор штата Висконсин, Альберт Шмедеман, растёкшийся в старательных поздравлениях. Рузвельт принял их, после чего поехал прочь из зала, а Леонид последовал за ним.
Они вошли в сигарную комнату, где Леонид сразу же распечатал пару сигар.
— И что за вопрос? — поинтересовался Рузвельт, задымив сигарой.
— Он касается «Нового курса», о котором вы говорили на своих предвыборных речах, — ответил Курчевский, выпустивший колечко дыма. — Да, программа выглядит очень смело, но мне видится, её можно улучшить. Есть у меня несколько идей…
— Например? — нахмурился президент.
Критику он не любил, как и все, но, в отличие от многих, был способен воспринимать её — это очень редкое качество.
— Необходимо больше социальных реформ на первом этапе, — сделал предложение Курчевский. — Всё то, что дали своим рабочим наши, скажем так, конкуренты, и ещё чуть-чуть сверху. И нужно действовать сразу и смело. Зачем ограничиваться парой проектов по борьбе с безработицей, когда можно начать десяток? У меня есть много идей, но самая главная, по моей теории, может оживить нашу застывшую экономику…
— Что за идея? — поинтересовался Рузвельт.
В дверь деликатно постучали.
— Да? — спросил президент.
— Виски, сэр? — заглянул чернокожий дворецкий.
— Неси, Джеральд, — кивнул Рузвельт.
Дворецкий закрыл за собой дверь.
— Так что за идея? — спросил президент.
— Инфраструктурные проекты, — улыбнулся Леонид. — Как я это вижу? Строим, скажем, длинную автомагистраль, по которой будут ездить сонмы грузовиков. Вдоль неё мелкие предприниматели обязательно откроют магазинчики, закусочные и заправки. Малый бизнес начинает оживать. Проводим магистрали до стратегически важных городков, в самих городках строим больницы, школы, полицейские участки, инвестируем в местные предприятия — туда потянутся люди, людям социальные гарантии, а дальше всё заработает…
Придумал он всё это не сам. Он просто выполняет программу Центра — отсюда такие странные, на первый взгляд, идеи. Центр ещё никогда не ошибался, поэтому Курчевский сам верил в то, что говорил…
Он рассказал об идеях массового жилищного строительства, о льготных ипотеках с государственной гарантией, о талонах на еду, о закупочных интервенциях и государственном контроле цен товаров первой необходимости.
— Вы говорите, как большевик, — усмехнулся Франклин Рузвельт.
— Я же не предлагаю национализацию предприятий, — парировал Леонид. — Я предлагаю незначительное ужесточение контроля, чтобы выправить критическую ситуацию. Когда кризис спадёт, государственное участие можно будет радикально сократить.