Наши уже не придут 4

RedDetonator

«Неожиданная проблема» — это приёмщики ставок. Они появились практически сразу же после старта первой гонки, а возможно и незадолго до.

Аркадий был резко против подобного явления, поэтому выступил перед общим заседанием СНК и ВЦИК с докладом, освещающим проблему.

На следующем съезде азартные игры будут запрещены по всему Союзу, как буржуазное явление.

Искоренить их, разумеется, не получится, но радикально сократить распространение — это вполне достижимо.

Немиров помнил из прошлой жизни, к чему привёл неконтролируемый разгул букмекерских контор и онлайн-казино — куча лудоманов, продающих последнее ради ещё одной ставки…

К середине 30-х годов проблема стала настолько серьёзной, что под это дело основали федеральную программу реабилитации — оказалось, что лудомания отнимает у государства рабочие руки, так как, по сути, тоже болезнь, но только психическая и очень заразная.

А

рабочие руки, ввиду набирающей обороты депопуляции, были нужны прямо очень сильно, поэтому терпеть такое расточительство стратегического ресурса государство больше не могло.

И этот решительный натиск очень удачно совпал с тем, что потери людских ресурсов стали существенно превышать налоговую прибыль от букмекеров и прочих торговцев азартом…

На этой же почве, после того, как Микоян выступил перед заседанием со стихийной речью, в которой вспомнил, как играли и до сих пор играют в злачных и не очень кабаках, Аркадий предложил запретить разного рода лотереи, государственные и частные.

И это была ошибка, так как комбинация из слов «государственные» и «лотереи» вызвала какую-то реакцию у Ленина.

Владимир Ильич тогда сразу же начал перешёптываться со Сталиным, который сидел слева от него.

Сегодня, после гонки, у него будет разговор с Владимиром Лениным, Иосифом Сталиным, Карлом Бауманом и, почему-то, Лаврентием Берией.

Вероятнее всего, учитывая, что Бауман — это народный комиссар труда, будет прорабатываться вопрос возможных последствий внедрения лотереи. Всё-таки, Аркадий сильно напугал и Ленина, и остальных, так как слегка сгустил краски. Ему нужно было, чтобы проблему восприняли серьёзно — своего он добился.

Но желание получить солидный источник доходов в бюджет, коим может стать государственная лотерея, финансовый потенциал которой Владимир Ильич уже, наверное, полноценно проанализировал, всё же, пересиливало.

Поэтому Аркадий наблюдал за гонкой вполглаза, больше раздумывая над тем, что нужно будет сказать на предстоящей беседе…

Примечания:

1 — «Золотой час» — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь?!» — это концепция, согласно которой у пострадавших в результате травмы или тяжелого состояния (например, инфаркт, инсульт) есть примерно один час после травматического события для получения медицинской помощи, чтобы существенно повысить их шансы на выживание и минимизировать долгосрочные осложнения. «Между жизнью и смертью есть золотой час. Если вы тяжело ранены, у вас осталось менее 60 минут, чтобы выжить. Разумеется, вы не обязательно умрёте именно через час, это может случиться три дня или две недели спустя — но в вашем теле за этот период уже произойдёт нечто непоправимое», — сказал как-то Р. Адамс Коули, создатель этой концепции. Сразу нужно сказать, что эта концепция не абсолютная, применима не всегда, но в большинстве случаев, когда речь идёт о физических травмах, инфарктах, инсультах и так далее. Коули выработал эту концепцию в 50-е годы, на основе многолетних исследований, после чего она стала очень популярной во многих странах мира. Вероятно, в СССР что-то понимали и до этого, потому что статистика Великой Отечественной показывает, что до 85% раненых красноармейцев благополучно возвращались в строй. Такая отличная статистика была достигнута благодаря очень развитой поэтапной системе лечения раненых. Первую помощь оказывали санинструкторы или в санитарных пунктах, после чего раненого отправляли в медсанбат или полевой госпиталь, а вот если это не помогло, то раненый ехал в тыловой госпиталь, для более серьёзных вмешательств. Ставка делалась на скорость оказания помощи и советское командование не прогадало. В США и Великобритании в строй возвращались 65–75% раненых, а у Третьего Рейха 65–70%. Причины были в ином подходе к терапии, возможно, как-то связанным с тем, что их системы практически исключали прифронтовые госпитали, а основная ставка делалась на лечение раненых в тыловых госпиталях. У немцев, например, были прифронтовые лазареты, а у американцев прифронтовые эвакуационные госпитали — задача обоих этих учреждений заключалась в стабилизации раненых перед отправкой в тыл, а не в оказании высококвалифицированной медицинской помощи прямо на месте. Чья ставочка сыграла показали наглядная статистика и история. Статистику я уже обозначил, а история показывает нам, что в Армии США с 1943 года сформировали вспомогательные хирургические группы, работавшие в прифронтовой зоне, но настоящий размах такое явление получило только в Корейскую войну, когда появились мобильные армейские хирургические госпитали, более известные по аббревиатуре MASH. Во время войны во Вьетнаме американцы попробовали MUST, то есть, автономное транспортабельное медицинское подразделение. Это такое подразделение, которого прибывает

на место вблизи зоны боевых действий и распаковывается там, быстро организуя, по сути, прифронтовой госпиталь. Но MUST не стрельнул, так как оказалось, что однажды развёрнутый, он подвергался воздействию вьетнамского климата, из-за которого ржавел и оказывался неразборным, то есть, ехать больше никуда не мог. Но это исправили со временем, поэтому сейчас у Армии США есть CSH, госпиталь боевой поддержки — госпиталь, прибывающий на самолётах или кораблях в виде контейнеров, которые разбираются и превращаются в палаточный лагерь. Только это своеобразный шаг назад — в CSH производится стабилизация раненых для экстренной эвакуации в тыл. Но важно понимать, что медицина у нас с времён ВМВ и даже Вьетнама серьёзно так продвинулась, впрочем, как и скорость эвакуации. Кто-то кукарекает, что высокий процент возвращения раненых в строй в РККА было связано с тем, что советские госпитали работали именно на возвращение в строй, а не на сохранение жизни, а на западе, в Эуроп энд Юнэйтед Стэйтс, в первую очередь хотели сохранить жизнь и здоровье солдата, но это больше похоже на либеральные вскукареки, чем на правду. Знал бы ты, уважаемый читатель, как происходила процедура замещения убывшего личного состава в Армии США… Но об этом в другой раз. Истина, как мне видится, состоит в том, что у кого-то были прифронтовые госпитали, оказывающие широкий перечень помощи, а у кого-то их не было. Раненый должен получать помощь как можно быстрее — это успешно срабатывает в большинстве случаев. И лучше принести в прифронтовой госпиталь, к высококвалифицированной хирургической помощи, 10% смертников и 90% тех, кому можно помочь, чем просто стабилизировать всех и рассчитывать, что их хоть сколько-нибудь быстро эвакуируют на десятки километров в тыл.

Глава восьмая

Немного личного

*11 апреля 1926 года*

— А теперь поясни так, чтобы я понял их требования, — попросил Леонид.

Он собрал топ-менеджмент своих «K-Ground» и «K-Aircraft» в ответ на то, что начало происходить на их заводах — рабочие перестали выходить на смены.

Винят во всём профсоюзы, которые вдруг решили, что рабочим платят мало, руководство плохое, не заботится о рабочих — начались стачки на заводах в Сиэтле, Портленде, Сакраменто, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе.

— Они хотят смены всего среднего звена руководства, из-за «постоянного проявления неуважения к рабочему классу», — ответил главный менеджер по работе с кадрами, Джон Рональд Уитакер. — Также они требуют повысить минимальную зарплату для всех специальностей на ваших заводах.

— И это делает профсоюз? — уточнил Курчевский.

— Да, — кивнул Уитакер. — Мы пытаемся договориться с лидером профсоюза, Гарольдом Муром, но он постоянно переносит встречи.

«Эти суки хотят похоронить мой бизнес…» — с беспокойством подумал Леонид.

О существовании проблемы с профсоюзами он знал. Более того, он знал, что с профсоюзами очень тесно связана преступность, а также прекрасно понимал, почему ей это позволяют делать.

Единственное, чего он сейчас не понимал — почему профсоюзы натравлены именно на его бизнес.

Ещё во время подготовки в Центре он получил информацию, что профсоюзы могут и должны использоваться для подавления конкурентов.

Сам он такие методы не применял, потому что в этом не было необходимости, но некоторые меры противодействия стачкам ему хорошо известны. В Центре его научили не только применять такие методы, но и обороняться от такого — он не один на все США такой умный…

Леонид поднял руку, чтобы прекратить перешёптывания и разговоры обеспокоенных менеджеров.

— Итак, вот как мы поступим, — заговорил он. — Пойдём навстречу рабочим — начинайте проводить ограниченную ротацию менеджеров среднего звена. Выберите нашего лучшего переговорщика и навяжите Муру встречу — обещайте, от моего лица, что я увеличу бонусы за стаж работы, а также расширю медицинскую страховку каждому сотруднику. Взамен требую, чтобы они прекратили стачки и возвращались к работе.

Страховку он и так собирался расширять, в рамках улучшения рабочих условий, что было предусмотрено планом на 1922–1927 годы, но рабочие об этом плане никогда не слышали и не знают, поэтому это можно подать как широкий и щедрый жест…

— Пока они переваривают, начинайте набор «временной армии» — нанимайте новеньких, за двойную плату, а тем, кто не присоединился к стачкам или снова вышел на работу, платите тройную зарплату, — продолжил Курчевский. — Как стачки закончатся, пусть дорабатывают месяц по новому тарифу, а потом возвращайте старый.

Его действия сильно пошатнут крепость рядов рабочих в профсоюзах, ведь тройная зарплата — это тройная зарплата.

— А если стачки будут продолжаться и дальше? — задал вопрос Грант Саммерс, его поверенный.