Наши уже не придут
Шрифт:
Опасение, что ничего не изменить, и все его старания напрасны, так как некая «невидимая рука исторического процесса» неотвратимо вернёт всё на круги своя, ещё никуда не делось. Только вот у Аркадия всё больше крепло убеждение, что это как лавина: чем ближе к подножию горы, тем масштабнее последствия.
В общем-то, его дело — план. Тщательно планировать свои действия, принимать последствия и чётко следовать выбранному пути.
«Впереди так много работы…» — подумал Аркадий и начал сборку трофейного дробовика.
—
— Не требуется вам ничего, — ответил ему Аркадий. — У вас достаточно огневой мощи, чтобы отразить этот штурм. Занимайтесь, поручик.
Панику командира опорника он понимал, но принять не мог.
Наверное, ему очень непривычно находиться на островке из баррикад и блиндажей, посреди излохмаченного снарядами ничто. Только вот всё рассчитано и продумано — в глубоких блиндажах квартируется целая рота при двадцати пулемётах, сотне дробовиков и двух миномётах. Этого достаточно, чтобы отразить любой штурм живыми людьми без бронетехники.
Четырнадцатый опорник разбит по причине того, что враг был замечен слишком поздно — немецкая штурмовая группа сумела подобраться незаметно и тихо. Большая часть штурмовиков уже уничтожена пулемётным огнём и миномётным обстрелом с соседних опорников — не о чем беспокоиться.
— Конец связи, — Аркадий положил трубку.
Придумка немцев, как оказалось, работает отлично. Радикально снижена численность занимающих передний край солдат, пусть и ценой увеличения концентрации пулемётов, поэтому люди перестали массово гибнуть — артобстрелы всё так же продолжаются, но теперь несут в себе гораздо меньше смысла.
Германские траншейные архитекторы не посчитали нужным маскировать свои огневые узлы, а вот Аркадий был более предусмотрительным, поэтому озаботился тщательной маскировкой. Пусть авиаторам будет сложнее находить их и докладывать о своих находках компетентным людям.
Обман — вот самое главное на войне.
Опорники мало того, что не выделяются на общем фоне, так ещё и бывают ложными.
Генерал-майор Алексеев строил сложную паутину траншей, в которой, без наличия на руках схемы, даже чёрт ногу сломит.
Но самое худшее, что есть в их траншеях — это то, что находится перед ними.
Немиров не выдержал и решил реализовать ещё одну плохую вещь из своего мира, здесь, пока что, не особо распространённую.
Выпросив у генерал-майора Алексеева две тысячи гранат Новицкого и заказав на гражданке самую тонкую рыболовную леску, он принёс в этот мир зло.
Сапёры корпуса теперь регулярно занимаются небезопасным делом — устанавливают перед траншеями растяжки.
Граната Новицкого содержит 1,64 килограмм пироксилина, что примерно равно двум килограммам тротила, если по энергии взрыва.
Для надёжного убийства одного человека это избыточно, но расчёт идёт на группу людей, для чего каждую гранату обматывают тряпками
Аркадий посидел и посчитал первичную зону поражения такого боеприпаса и пришёл к выводу, что максимум убойности такая мина даст на дистанции до тридцати метров, но непосредственно её инициатор умрёт не от осколков, а от ударной волны.
Таким незамысловатым образом инженерный боеприпас превратился в средство пассивной обороны опорника, который не только убьёт много солдат противника, но ещё и предупредит солдат опорника о приближении противника.
Только вот немцы не принимают в штурмовики клинических идиотов, поэтому максимально эффективно растяжки сработали лишь первые пару раз, а дальше немцы начали внимательно смотреть под ноги. Именно поэтому четырнадцатый опорник пал.
Ничего особо страшного это не значит, ведь своей задачи две штурмовые группы не выполнили, почти полностью погибнув, а минимум половина солдат опорника выжила, укрывшись в глубоких блиндажах.
Теперь их блиндажи обзаводятся подземными этажами и лестницами — копаются они на глубину до десяти метров, что гарантирует почти абсолютную защиту от снарядов. Это полноценные бомбоубежища, позволяющие переживать обстрелы даже из тяжёлой артиллерии.
Порядок действий в случае обстрела у них простой — скрыться в блиндажах, не забыв с собой пулемёты и миномёты, переждать пик, после чего выбираться на поверхность и быстро восстанавливать порушенные баррикады.
На разбитых укреплениях тяжело защищаться, но немцы обычно не успевают подобраться к опорнику до того, как будут вновь установлены оперативно спрятанные в блиндажах пулемёты.
— Следите за обстановкой и сообщайте о значимых изменениях, — приказал Аркадий.
Мины — это вынужденное решение, принятое в ответ на изменение тактики немцев.
Вероятно, это он ускорил их самообучение, так как то, что он наблюдал сейчас, совершенно не билось с тем, что он помнил из прошлой жизни.
Настоящий размах тактика штурмовых групп должна была получить ближе к концу войны, в 17–18 году, а не осенью 16 года.
Аркадий отлично знал, насколько могут быть эффективны подобные группы штурмовиков, причём он, наконец-то, понял, в чём был его просчёт.
Он заблуждался насчёт ударных отрядов и штурмовых групп.
Раньше, в силу плохого понимания особенностей траншейной войны, он думал, что штурмовые отряды — это для прямого штурма вражеских траншей. Но это оказалось заблуждением и всё, что он придумал — это, буквально, использование гепарда в горах или льва в тайге.
Штурмовые группы должны действовать в предназначенной для них экосистеме, но нужная экосистема возникла только сравнительно недавно. Модернизация системы обороны создала эту особую экосистему.