Наши уже не придут
Шрифт:
Алексеев вызвал его в свой блиндаж вечером.
Солдаты встревожены и напряжены — никто не знает, что теперь будет. Войну никто не отменял, но очень уж непонятно всем, к чему всё это приведёт.
— Временное правительство… — продолжил тихо паникующий генерал-майор. — Но как? Как ты предсказал всё это?
— Глубокий анализ ситуации, ваше превосходительство, — пожал плечами Аркадий. — А с Временным правительством — совпадение.
— Это какой-то дар?.. — продолжил пребывающий в прострации Алексеев. — Провидение?.. Я всегда чувствовал это…
—
— Что будет дальше? — запальчиво спросил генерал-майор. — Что нас ждёт?
— Да не знаю я, ваше превосходительство, — развёл руками Аркадий. — Я не пророк и не провидец. Нет у меня никакого дара.
— Но ты всегда видел впереди всех! — резко встал генерал-майор. — Ещё в училище! Никто не видел, а ты предсказал! Это невозможно! Я требую рационального объяснения!
— Я не умею предсказывать будущее, — повторил Аркадий, который вынужден был встать вслед за начальством. — Но умею делать прогнозы.
— Это одно и то же! — поморщился Николай Николаевич.
— Не могу согласиться, ваше превосходительство, — покачал головой Аркадий. — Предсказание — это нечто интуитивное и оккультное, а прогноз — это нечто, опирающееся на материальное, на имеющиеся данные и, в целом, базирующееся на рациональную оценку существующих вещей. Я не цыганская гадалка с Казанского, я не гадаю, а предполагаю. То, что у меня получилось предсказать такие очевидные события — не есть продукт сверхъестественного дара.
На самом деле, сверхъестественный дар у него есть — послезнание. Ни у кого в этом мире нет ничего подобного. Но очень скоро, если у него всё получится, послезнание начнёт слабеть.
Нельзя сказать, что оно было всеобъемлющим, но это был серьёзный козырь. И он ещё покажет себя, в другой форме, позже, после перехода к первой фазе нового плана. А новый план сильно зависит от результатов финальной фазы плана нынешнего.
— Расскажи мне, что будет дальше! — потребовал Алексеев и стукнул по столу. — Я приказываю тебе!
— Прекратите паниковать, ваше превосходительство, — попросил его Немиров. — Выпейте и успокойтесь. И тогда мы поговорим.
Генерал-майор замер, обдумал предложение, а затем подошёл к буфету и вытащил из него бутылку водки «Московская особая». Эту водку уже давно не выпускают, поэтому с почти 100% вероятностью можно утверждать, что в руках у Алексеева контрафакт.
Водку достать легко, несмотря на сухой закон, введённый с 19 июля 1914 года, но это стоит денег. У генерал-майора деньги были, поэтому он всегда «доставал» достаточно топлива для себя и приближенных офицеров.
Сам Аркадий всегда имел доступ к алкоголю, до недавнего времени — Пахом присылал его ящиками. Награждение солдат, презенты интендантам, хорошо делающим свою работу, подарки офицерам — Немиров всегда хорошо умел налаживать отношения с людьми.
Больше никто во всём корпусе
«Да и будет, что рассказать сослуживцам — на фронте водку пивал», — подумал Аркадий.
Николай Николаевич, подрагивающими от нервного напряжения руками, налил себе полстакана и залпом залил горячительное себе прямиком в желудок.
Зажмурившись, он выдохнул, после чего спрятал бутылку и стакан обратно в буфет и вернулся за стол.
— Говори, — потребовал он.
— Я предполагаю, что дальше ситуация будет только ухудшаться, — начал Аркадий. — Состав правительства мне неизвестен, но я даже не сомневаюсь, что там очень много эсеров, кадетов, неонародников и прочих оппозиционеров царской власти. Они ненавидят всё, что связано с предыдущим режимом, поэтому обязательно начнут уничтожать это. В том числе и армию.
Аркадий уже проинструктировал своих офицеров и фельдфебелей, что вероятно прибытие на фронт разного рода агитаторов. Вот это он знал точно — агитаторы начнут прибывать в войска с падением режима царя. Это теперь не запрещено, поэтому они не будут тратить время зря и начнут бороться за солдатские сердца.
Всех прибывающих агитаторов он приказал заключать под стражу, чтобы не баламутили солдат зазря.
Действия партийных деятелей интуитивно понятны — очень важно завоевать расположение людей с винтовками. Только вот партий много, каждая партия преследует свои интересы, поэтому солдаты будут в смятении от десятков говорящих голов, тянущих их языками в разные стороны. Это неэффективно и единственное, чего добьются агитаторы — разложение армии.
«Солдатские комитеты — это отдельная песня», — подумал Аркадий.
— Я уже получил поимённый состав нового правительства, — кивнул Алексеев. — И там, действительно, много эсеров, кадетов и «трудовиков». Продолжай мысль.
— Наша ключевая задача — удержать контроль над солдатами, — продолжил Аркадий. — Предполагаю, что скоро к нам будут засылать специально обученных людей, которые будут агитировать солдат в пользу определённой партии. Этого допускать никак нельзя. В рамках своего подразделения я уже проинструктировал подчинённых — подозрительные лица будут заключены под стражу.
— Агитация? В моём корпусе? — возмутился генерал-майор.
— Скоро мы все столкнёмся с этой частью объективной реальности, — произнёс Аркадий. — Нужно дать альтернативу, пока не стало слишком поздно.
— Какую альтернативу? — генерал вновь встал и сходил за бутылкой.
Видимо, он посчитал, что тут без бутылки не разобраться.
— Альтернатива — военный комитет, — сказал Аркадий. — Что-то вроде думы в каждом подразделении, куда будут входить самые уважаемые офицеры, унтеры и солдаты. Немного расширив свободу, мы удержим контроль над корпусом.