Наших душ глубина

Ви Чарли

"Правильно! У меня есть дети, они самое главное в моей жизни. Мне никто не нужен. Все мужчины эгоисты и мудаки, и я в который раз в этом убедилась" — успокаивала я себя пока ехала до свекрови.

Все мысли о Максиме и утреннем разговоре ненадолго вытеснились встречей с детьми. Лёва как заводной прыгал вокруг меня от радости, а Алиса обняла за шею и долго не отпускала. Так мы стояли несколько минут пока Лёва не начал предъявлять свои права на обнимашки. Меня окутало любовью этих маленьких проказников, как многое мне хотелось им дать, чтобы их жизнь была насыщена счастьем и радостью, но как много злости они повидали за свою короткую жизнь. Я сама когда-то была объектом ненависти своего

отца, и всегда думала, что уж своим детям я выберу самого лучшего папу, но то ли я так плохо разбиралась в людях, то ли судьба злодейка и у неё плохое чувство юмора — в мужья мне попался не самый лучший человек, который больше любил себя, а может просто не хотел об этом задумываться. Ведь дети требуют много времени и внимания, они не рождаются сразу десятилетними и чтобы всё уметь. Шаг за шагом я обучала их всему, старалась наполнить своей любовью, уверить, что папа с мамой это друзья на всю жизнь и всегда будут рядом. Сергей же все мои уверения и старания рушил грубыми окриками, руганью, обесцениванием их достижений. Фразы "ты такой бестолковый или бестолковая" все чаще летели в их сторону, а со временем он стал подбирать слова позабористее, пообиднее: сказать Алисе, что она дура или сволочь не вызывало у него и чувство сожаления, ни раскаяния. В один момент я поняла, что больше не могу смотреть, как гаснут и искорки в глазах ребятишек. Меня он мог бить, ради детей я бы терпела, если бы только он не трогал их, моих любимых.

Я обнимала своих малышей и думала о несправедливости жизни, о том, что же помешало свекрови воспитать сына добрым и отзывчивым человеком. Кто виноват, что он вырос таким грубым и жестоким?

Мне не хотелось находиться здесь больше ни минуты и я, оправдываясь работой, которую нашла, сразу же засобиралась домой.

— Мама, а мы ещё пойдём к дяде Максиму? — сразил меня вопросом Лёва.

Как объяснить ребёнку, что дядя, который влез им в душу больше никогда не придёт? Я просто не подпущу его к детям.

— Лёвушка, дядя Максим сегодня очень занят, — но не успела я договорить, во дворе залаяла собака.

Светлана Васильевна выглянул в кухонное окно, чтобы посмотреть на гостей и тут же отпрянула от окна, махнув в его сторону.

— Это к тебе.

Не желая свидетелей нашего разговора, я поспешила выйти. У калитки стоял Максим.

— Зачем ты пришёл?

Я скрестила на груди руки.

— Если честно я вообще не понял, что произошло. Из-за чего ты разозлилась?

— Ну, может просто пить меньше надо.

— Так и будешь стоять на меня злиться или объяснишь?

Судя по выражению лица и его непонимание, он действительно ничего не помнил. Но говорить здесь мне не хотелось. Я вышла за ограду и медленно шагая, будто прогуливаясь, мы направились в сторону полей, которые начинались в конце улицы.

— Ты вчера прислал два сообщения, — я достала телефон из кармана и показала ему. — Ну? Что это значило?

— Ничего. Ты же не ответила мне на первое сообщение, я думал ты обижена.

— Какое ещё первое сообщение? — удивилась я.

— Где я извинился, — ему явно этот разговор давался тяжело.

— Ах, да! А я и забыла про него, — я вспомнила ту смску и облегчение, которое я испытала, что он извинился. — Извини, что не ответила, но я была занята. Ты ведь сам предупреждал меня о звонке с работы. И да — мне перезвонили. Но если я не ответила — это же не значит можно себя вести подобным образом.

— Я переживал…

— Почему же ты не позвонил?

— Я не мог.

— Всё понятно, — я остановилась, не желая идти с ним дальше.

— Женя, пожалуйста, успокойся. Я не хотел тебя обидеть.

— Но именно это ты и сделал при последней нашей встрече и

сегодня. Ты даже не попытался объяснить, что вообще это было. Ты издеваешься надо мной? — предательские слёзы брызнули из глаз, и я поспешно закрыла лицо руками.

Максим тут же обнял меня, желая успокоить, он гладил по спине рукой и шептал на ухо:

— Прости, меня, прости моя девочка.

И я простила, мне хотелось просто зарыться в него, раствориться в его объятьях, слезы полились еще сильнее от мысли, что я стала так зависима от него.

Когда мои рыдания немного утихли, я попыталась объяснить почему не ответила на смс.

— Я так обрадовалась и увлеклась работой, что обо всем забыла, а ночью смотрю сообщения от тебя. Вот что я должна была подумать? — пробормотала я, шмыгая носом.

— Не знаю, — хмыкнул он. — Мне было грустно, я думал ты обижена и захотелось напиться. Я не помню как писал тебе смс, может хотел, чтобы ты остановила меня от пьянки…

— Знаешь, честно, ты не обижайся, но иногда мне кажется, что у тебя раздвоение личности.

Максим как-то странно посмотрел, он обнял меня за талию и мы продолжили шагать по протоптанной дороге.

— Ну серьёзно. У тебя настроение меняется по щелчку, иногда ты такой добрый, заботливый, а иногда грубый и злой. Я не понимаю тебя! — и чтобы унять неприятную дрожь в руках, вытерла о платье вспотевшие ладони.

Какое-то время мы шли молча, я ждала ответа, хоть какого-то объяснения, но Максим молчал. Мы уже дошли до конца улицы и я хотела повернуть назад, но Максим не дал мне развернуться, его рука твердо подталкивала идти дальше по тропинке, которая вела в яблоневый сад. Слева широкой полосой протянулось поле затянутое ковылём, его тонкие листики словно волосы шевелились на ветру. Справа росли молоденькие яблоньки, образуя плотную зеленую стену.

— Максим, ты мне когда-нибудь поведаешь хоть один свой секрет?

Он сел на небольшой пригорок и похлопал по земле рядом с собой.

Я послушно села, надеясь наконец услышать ответы на вопросы.

— Почему для тебя так важно узнать моё прошлое? — он сорвал травинку и вопросительно посмотрел на меня.

— Хочу понять тебя. Для чего все это? Что тебе от меня нужно? Мне надоели эти полуфразы, намёки, не договорённости. Я не хочу влюбляться в человека, которому я, возможно, и не интересна. Просто будь откровенен со мной. Мы же взрослые люди.

— Хорошо.

Он повернулся ко мне всем телом и, едва касаясь, пробежал пальцами по руке, шее, подбородку, нежным движением обхватил его и притянул меня к себе. Вся кожа покрылась мурашками, я почувствовала мускусный запах, смешанный с ароматом его древесных духов. Обжигающие, твёрдые, требовательные губы превращали меня в податливую куклу. Оторвавшись на секунду, он шепнул:

— Ты сводишь меня с ума…

Мне хотелось сказать "ты тоже", но я, кажется, потеряла ясность мыслей и возможность говорить. Его рука уже нежно ласкала мою грудь, обхватив сосок и отпуская его. Он аккуратно опустил меня на траву, придавив своим телом. Продолжая ласкать, рука опустилась ниже под юбку и, ловко отодвинув трусики, он резко вошёл. Я ахнула от неожиданности. Тянущая боль внизу живота и удовольствие от наполнения — все смешалось. Максим замер, давая мне привыкнуть к нему. Через несколько секунд он качнул бёдрами, затем ещё раз и, уже не сдерживаясь, ритмично двигался, то убыстряя темп, то замедляясь. Всё отошло на второй план, ничего не было важнее нас, его губ, движений, которые сводили меня с ума. Страсть, дремавшая глубоко внутри, рвалась наружу, мне хотелось, чтобы он был мой без остатка. Волна удовольствия поднялась вверх и рассыпалась миллионами осколков разума, где я парила в невесомости.