Наших душ глубина
Шрифт:
Сотрудники полиции прибыли в квартиру на удивление очень быстро. Составили протокол, спросили буду ли я заявлять на него, но я лишь рассеянно мотала головой, пока не почувствовала руку на своём плече. Максим спокойно предложил всё-таки заявить на бывшего, ведь это может оградить нас от подобных сцен в будущем и я согласилась. Сергей начал приходить в сознание и когда увидел полицию бросился к ним рассказывать как этот урод, показывая на Максима, напал на него и оглушил. Выслушав его полицейский, лишь усмехнулся,
Когда осколки зеркала были собраны, а кровь вымыта, мы обессиленные сели на диван. Я готова была уже от всего отказаться, но Максим как ни в чем не бывало, подхватил Лёву на руки, обнял Алису и весело спросил:
— Ну что? Пойдём гулять? Хотите пиццу?
— Да, — восторженно согласился Лёва.
— Да, — удивлённо муркнула Алиса.
Всё посмотрели на меня.
— Конечно, пойдём, — я тоже согласилась, радостная от того, что Лёва не замкнулся в себе, как это было каждый раз после скандала.
— Только как быть с твоей одеждой?
Его рубашка, забрызганная кровью, больше подходила для хэллоуина, чем для прогулки в кафе.
— А есть рядом магазин одежды какой-нибудь?
— Да. В соседнем доме есть социальный рынок.
— Отлично!
Мы без лишних слов отправились туда.
Как мне не было жалко его рубашку, но он не стесняясь никого, снял её и безжалостно отправил в мусорку. Продавщица, не молодая дама, стыдливо отвела глаза, украдкой поглядывая на его обнажённую широкую грудь, пока он выбирал футболку.
Маленький бутик с трудом вмещал в себя продавщицу и покупателя, и чтобы не мешать Максиму я пошла вслед за ребятней в магазин игрушек. Алиса молча рассматривала витрину с художественной утварью, она как и я любила рисовать. А Лёва пожирал глазами все игрушки, которые хоть как-то напоминали машину и имели колеса. Обернувшись ко мне он сразу заверещал.
— Мама, мама, купи масинку. Вон ту зелёную, у неё много колёсиков. А ещё вон ту классную пожалную масинку купи. Мне она сильно нлавится. Купи, купи, купи.
Я попыталась с ним договориться
— Лёва, выбирай или зелёную или пожарную. Ты же знаешь две я не смогу купить.
— Ну почему? — захныкал сынишка.
— Ты же знаешь, что вас двое, Алиса тоже хочет.
— Ну и что? — продолжал подвывать Лёва.
— Потому что у меня с собой немного денег, а мне хотелось бы купить игрушку и тебе и Алисе, — Лёва замолчал, пытаясь придумать вескую причину, что ему нужнее.
Тут неторопливой походкой в магазинчик вошёл Максим, на нем как влитая сидела чёрная футболка без какого-либо рисунка.
— Ну ребята, кто что выбрал? — он осмотрелся и, увидев мокрые глаза Лёвы, подхватил его на руки.
— Так, что это за несерьёзное поведение? —
— Я уже выблал… две, но мама не хочет покупать, — опустив голову, пожаловался Лёва.
Из магазина мы вышли с двумя полными пакетами. Алиса радостная и смущенная не поднимала глаз, боясь увидеть моё осуждение, а Лёва сиял от счастья. Теперь Максим стал его кумиром окончательно. А я злилась на него и на себя, понимая, что надо порадоваться с детьми, разделить их радость, но не могла выдавить даже улыбку. Я не любила подарки, мне всегда казалось, что меня это обязывает, будто Максим купил моё расположение.
— Я уж думала ты решил весь магазин скупить, — не выдержала я, и заворчала.
— Ба, это что такое, — Максим недоумевая посмотрел на меня. — Кажется кто-то недоволен.
— Ну, а как мы сейчас в пиццерию пойдём? С этими аулами, — пыталась я оправдать своё недовольство.
— Не пойдём, а поедем, а аулы в машине оставим. Так лучше?
Казалось ему вообще ничего не может испортить настроение. Мы шагали в сторону дома, Лёва довольный бежал рядом с Максимом, еле поспевая за ним.
В пиццерии как и в магазине Максим заказал в два раза больше того, чем мы могли съесть, у ребятишек разбежались глаза от такого разнообразия пиццы, я редко когда две брала, чаще всего мы ограничивались одной. Попробовав всего по кусочку Алиса с Лёвой попросились в игровую комнату, и мы за столиком остались одни.
— Почему ты не рассказывала о муже? — внезапно озадачил меня Максим.
— А что я должна была тебе рассказать? — я сделала вид, что не понимаю.
— Он бил тебя?
Максим придвинулся ближе.
— Я не хочу про это говорить.
— Я думаю, что да. Такие испуганные глаза бывают у людей, кто знает силу кулака.
— Я тебе отвечу на вопросы, только если ты ответишь на мои, — я довольно улыбнулась.
— Решила воспользоваться моими методами? — Максим рассмеялся, обнял и поцеловал в лоб, как целуют маленьких детей. — Ну хорошо, давай свои вопросы.
Внутренне я ликовала, но пыталась сохранить серьёзное выражение лица.
— Первый вопрос я уже спрашивала: где твои родители, сестры, братья, родственники?
— Я отвечу, но предупреждаю сразу, если я увижу хоть тень жалости ко мне — я уйду. Ты готова к таким последствиям? — Максим пристально смотрел мне в глаза, словно пытался прочесть мои мысли.
— Не увидишь.
— Ок, — и немного помолчав, продолжил. — Я не знаю своих отца и мать. Я вырос в детдоме. Может у меня где-то есть братья и сестры, но мне это неизвестно. В детдоме я жил с двух лет.
— Понятно. И за что мне тебя жалеть?
— А разве бедный мальчик, который рос без родителей не вызывает жалости?