Насилие истиной
Шрифт:
— Двадцать!
— А мне двадцать три. Но я вырос в артистической семье и не только слышал, но знаю, что такое театральные интриги! Не ввязывайтесь в борьбу с вашей примадоншей. За ней стоят очень высокопоставленные особы. Возьмите пример с моего отца!
Евгения нерешительно пожала плечами, а на следующий день подала заявление об уходе из театра.
— Жаль!.. — тихо промолвила ее единственная театральная подруга, хористка Рита. — Но я о себе!.. — Заметив горькое выражение на лице Евгении, торопливо добавила она. — А ты правильно
— Да ты что, старуха?! На водичку потянуло! — расхохоталась Евгения.
Подруги обнялись и уже смеялись вместе.
— Представляешь! — глаза Риты засверкали, словно праздничная иллюминация. — Париж увидишь! Чего только не увидишь! Выступать будешь!.. Ой, мне кажется, я бы такого счастья не выдержала! Не перенесла!.. Сердце бы лопнуло!.. — Подхватив Евгению, закружилась с ней по коридору. — Париж!.. Это же!.. — найти определения Рита не смогла.
— Сначала, как говорит Игорь, мы обкатаем программу в Ленинграде и в Москве, потом в Варшаве и Будапеште. А уже от тех гастролей будет зависеть заключение контрактов.
— Ой, Петр Бахарев!.. — восторженно воздев глаза, воскликнула Рита. — Он же невероятно талантлив. Он такой мюзик-холл устроит, что публика будет визжать! Кстати, а как тебе Игорь? — лукаво повела она глазами.
— Нравится! — рассмеялась Евгения.
— Нравится! — буркнула Рита. — Я бы на твоем месте так просто бы влюбилась. Красавец! И вообще, семья Бахаревых — это же… — она просто захлебнулась от восторга.
— Ну и что, семья Бахаревых? — заливисто поддразнила ее Евгения.
— Элита нашей страны! — красиво ввернула подруга.
Работа оказалась невероятно тяжелой. До изнурения, до головокружения от усталости. Бахарев был безжалостен. Ни одной нотки вполголоса, ни одного батмана в полноги. Игорь был помощником режиссера. Он лично поставил Евгении несколько номеров. Петр Бахарев просмотрел, сделал меткие замечания.
— Неплохо! — бросил он тяжело дышащей Евгении. — Отдохни минут пятнадцать и с новыми силами, с учетом замечаний.
— Петр Арсентьевич, — взмолилась обычно беспрекословная Женя. — Я сегодня больше не могу!
Петр Арсентьевич странно приподнял правую бровь, что выражало у него крайнее удивление.
— Что значит «не могу»? Тебя как зовут?
— Евгения! — допытавшись сгладить резкость отца, подсказал Игорь.
— Нет, я хочу услышать от нее! — громовым, властным голосом повторил Петр Арсентьевич.
Девушка набрала воздух и звонко выкрикнула со сцены в зал:
— Евгения!
— Вот именно!.. Ева и гений! Редкостное сочетание! Единственное женское имя, объединившее в себе два взаимоисключающих понятия: женственность и гениальность! Поэтому фраза «не могу» для тебя недопустима! «Зовись иначе как-нибудь!..» Матреной, Феклой, тогда — не моги! Понятно?
Евгения
— Жемчужина! Слышишь, Игорь, ты нашел жемчужину! — слегка подтолкнул Петр Арсентьевич сына. — С ней нам и Париж будет по плечу. О, я им всем покажу, что Бахарев даже из мюзик-холла может сделать бриллиант, о котором напишут во всех газетах мира. Они думали напакостить, добившись моего увольнения из театра, а выйдет с точностью наоборот! Обо мне знали только в нашей стране, а теперь узнают во всем мире! Мы и в Рио-де-Жанейро поедем!
Петр Арсентьевич продолжал делиться мечтами с сыном, но тот не мог отвести очарованного взгляда от жемчужины по имени Женя.
— Женя! Женечка! — кричал, нагоняя ее в коридоре. — Ты сегодня вечером свободна?
Евгения даже рассмеялась в ответ на такой нелепый вопрос.
— Конечно, свободна, и мечтаю поскорее добраться домой и лечь спать!
— А я… — пушистые ресницы Игоря дрогнули, — хотел тебя пригласить поужинать в ресторане.
Евгения настолько устала, что потеряла свою обычную кокетливость и стремление очаровывать всех. Она секунду подумала и сказала:
— Поужинать — хорошо!.. А то пока до дому доеду!.. — взглянула на Игоря и вмиг собралась. Спину выгнула, что монмартрская кошечка! — С удовольствием, Игорек! — уже ослепляя черными глазами, кокетливо бросила она и скрылась в гримерной.
Гастроли, как и предсказывал Петр Арсентьевич, начались с триумфа в Ленинграде. Затем Москва восторженно аплодировала первой звезде советского мюзик-холла Евгении Рахманиной. После выступлений в Варшаве и Будапеште последовали гастроли в Париже, Мадриде, Праге, Мехико.
В Париже Игорь сказал отцу, что хочет сделать Евгении предложение стать его женой. Отец, от которого Игорь ожидал тут же услышать согласие, задумался и попросил несколько дней на размышление.
— Папа! — возмутился Игорь. — Я ведь не тебе делаю предложение. Чего тебе-то думать?!
— Предложение ты делаешь не мне, но введешь ее в нашу семью!
— А разве она тебе не нравится? Ты же сам называешь ее жемчужиной!
— Жемчужина хороша в мюзик-холле, а в доме хороша жена! Поверь моему опыту!
— Но я люблю ее!..
— Это заметно!
— Нет, ты мне объясни, о чем ты собираешься думать?! — не отставал от отца Игорь.
Бахарев-старший помолчал и все же решился поделиться своими сомнениями.
— Понимаешь, Игорек, она, без обиды будет сказано, не нашего круга!
— Господи, какое это в наше время имеет значение?! — с комсомольским жаром воскликнул Игорь.
— Это, — веско произнес Петр Арсентьевич, — имеет значение во все времена! Кто у нее родители?
— Ну… отца у нее нет, умер. Женя говорила, что он сильно выпивал и однажды упал со стропил при строительстве дома. Он был рабочим.