Насилие над разумом
Шрифт:
Позднее я встречал его время от времени. Он был превосходным доктором и веселым товарищем и он благосклонно воспринимал наши тонкие полусерьезные остроты о своей политике. Но в момент, когда мы начинали действительно серьезную дискуссию, он скрючивался в своём официальном защитном уголке и становился другим человеком, механически раздавая готовые аргументы. Во время войны я часто встречал его в ходе нашей общей подпольной работы. Он был полностью ошеломлен договором Сталина с нацистами, но в момент когда в Россию вторглись и она стала союзником, он снова начал свой агрессивный роботизм. Мало того, что он был верным борцом с нацистами, он настаивал только на своих способах борьбы. Он погиб во время опасного задания подполья и у меня навсегда осталось чувство, что он был на поводу своих скрытых суицидальных чувств. У других нацистов и коммунистов, я наблюдал, как драматические примеры личного негодования,
Некоторые из этих людей представляли образец, который просто пассивно подчинился более сильному движению, чем они сами — мужчины и женщины, чья идеология была отражением любой стороны, поймавшей их первой; другие были мотивированы потребностью выразить свой личный гнев и негодование в каком-то направлении и использовали политические акции для удовлетворения этой потребности. Но если мы хотим прийти к реальному пониманию внутренних факторов, которые принуждают человека принимать тоталитарную идеологию, мы должны копнуть немного глубже и должны уделить наше внимание некоторым базовым основам этой проблемы.
Формовочные ясли
Одна из важных вещей, которую мы узнали из современной психологии, это то, что корни многих наших взрослых установок и проблем лежат в далеких внешне спокойных детских годах и воспитании. Жизнь младенца, может казаться, спокойной и беспечной, но с момента рождения, он слышит тысячекратный грохот собственного разума и внешнего мира. В матке своей матери он не знал ни тепла, ни холода и теперь его кожа передает ему эти ощущения. Когда он находится под защитой организма матери, ему не надо было ни дышать, ни есть, ни выделять отходы; теперь он должен делать все эти вещи самостоятельно. Он нуждается в помощи для их выполнения, ему нужна защита и для этой защиты и помощи он должен полагаться на этих взрослых гигантов - Мать и Отца.
Он крайне и абсолютно зависим, он неспособен в одиночку найти адекватные ответы на свои потребности. Он ограничен ничтожно малыми средствами адаптации, с минимумом своих врожденных форм действия. Тепло, еда и любовь, вещи, в которых он нуждается, чтобы сохранить свою жизнь, появляются у него, когда он делает "правильные" вещи - и правильные вещи это усвоенные, цивилизованные вещи, а не инстинктивные и примитивные. Гиганты, его родители, предъявляют к нему требования - они начинают формировать его согласно своим собственным привычкам и младенец должен подчиняться всем этим внешним требованиям, чтобы получать то, что он хочет и в чем нуждается.
Он должен следовать сотням таинственным, непостижимым обучающим правилам, чтобы взамен получать ласку и защиту, от которых он так зависит. Все это преобразовывает его в более или менее приспосабливающееся существо. Мораль его родителей впитывается и становится в нем вездесущей силой. В него впечатаны все виды привычек, которые служат для внушения ему особой формы адаптации, которую его родители и общество считают для него добром. Формы его взрослого поведения предсказываются формами поведения, принятыми его родителями. Терпеливая мать отпечатывает в своем ребенку терпение; взволнованная, навязчивая мать, отпечатывает напряженное отношение к ней.
Ребенок, который воспитывается в любящей его окружающей среде, развивает внутренние представления о любви и привязанности и лучше принимает налагаемые родителями на его свободу ограничения и устанавливаемые ими правила. Он принимает без излишнего протеста жизнь по расписанию, правила пользования туалетом, недоразумения родителей, даже когда его потребности идут вопреки этим социальным требованиям. Он может захотеть есть, когда по расписанию не должен быть голодным. Он может захотеть спать когда его родители хотят, чтобы он бодрствовал. Общество требует от него, чтобы он учился сдерживать свою радость и он будет реагировать на это требование исходя из своего чувства защищенности в привязанности к родителям. Ожидать пока покормят, не имея возможности больше сосать, контролировать потребность в туалете - все они требуют от ребенка новой и сложной адаптации. Его побуждение к немедленному и безоговорочному удовлетворению своих потребностей, должно преобразовываться во что-то намного более сложное — в единую форму поведения в соответствии с выученными реакциями.
Для нас нет особой важности описывать здесь различные пути, которыми ребенок приходит к ранним культурными обязательствам. Но важно понять, что колыбель и ясли изменяют и переделывают врожденные естественные реакции, антисоциального, примитивного
Выработка условных рефлексов у ребенка для рабского и покорного состояния, к примеру, может начаться, когда родители твердо фиксируют автоматические правила поведения младенца. Они могут сделать из него одержимого временем или автоматического уборщика. Они могут заставить его слишком рано заговорить или быть тихим, когда его голос вырывается из него или спать когда его тело пульсирует энергией из-за бессонницы. Такие родители накладывают на своего ребенка постоянное чувство вины - каждый раз, когда он не выполнит их требования, он будет чувствовать беспокойство и недовольство. И в то же время они вынуждают его любить их, даже когда они ему неприятны. Они могут заставить его извиняться за поведение, которое ему кажется совершенно приемлемым; они могут потребовать от него признания в проступках, которые в его возрасте для него не являются преступлениями. Некоторые методы промывки мозгов можно увидеть уже в колыбели; родители могут подвергнуть его допросу, привязать его к себе или постоянно держать его перед своими глазами. Со своим заботливым вниманием они никогда не оставляют его в покое, чтобы он смог самостоятельно насладиться чувством своей безопасности. Беспомощный ребенок в таком окружении становится эмоционально неуверенным; в обмен на еще большее количество чужого благополучия, он еще больше приспосабливается и становится покорнее, не смотря на то, что это приспособленческое поведение скрывает огромный внутренний протест и враждебность.
Когда родители не позволяют ребенку открыто и непосредственно выражать свои инстинктивные потребности, они вынуждают его искать другие способы их выражения. Если во время своего начального обучения - которое может начаться со дня его рождения — ребенок сталкивается с бесконечными ограничениями прямого выражения своих потребностей, он попытается достигнуть их косвенными способами - через напряженность, обеспокоенность и крик. Вместо того, чтобы иметь возможность использовать естественные выражения своего инстинктивного поведения, ребенка ограничивают и ставят в определенные условия, чтобы влиять только с помощью подавления и контроля поведения. В своих усилиях с подконтрольным поведением, чтобы понравиться своим родителям, естественные средства выражения ребенка могут перевернуться. Вместо самовыражения, его подавляют. Здесь находятся корни такого взрослого поведения, как малодушная покорность и побуждение к соответствующей лжи. Основа такой мазохистской формы поведения формируется в младенчестве. Подчинение и признание - единственные возможные стратегии для ребенка в мире, который слишком давит на него контролем. Внутреннее восстание, враждебность и ненависть должны выражаться парадоксальным образом. Твердое молчание ребенка - это доказательство того, что он хочет кричать и вопить. Он может косвенно осуждать и нападать на враждебный мир посредством магии жестов, шутовского поведения или даже приступов эпилепсии.
Будучи вынужденным подавлять свои инстинктивные потребности и свои представления об их удовлетворении, он может скрыть их существование даже от себя. Поверхностное подчинение становится его единственным средством коммуникации, и когда это происходит слова и жесты приобретают маскирующую функцию. Он никогда не говорит того, что имеет в виду и постепенно он даже перестает знать, что он имеет в виду.
Очевиден перенос такого типа воспитания во взрослую жизнь. Натренированный для подчинения ребенок может вырасти и стать взрослым с легкостью приветствующим авторитарные запросы тоталитарного лидера. Это желаемое повторение старых рефлексов, которым можно следовать без дополнительных затрат эмоциональной энергии. Предварительно натренированный сдерживать свою агрессии к козлам отпущения, он может перенаправлять свое скрытое недовольство правилами и требованиями своих родителей на все общество в целом. Или он может найти выход для них в страшном взрыве скрытой агрессии, которая демонстрируется линчующими толпами или бригадами штурмовиков Гитлера.