Насильно твоя
Шрифт:
Но неприятная догадка царапала меня. Эмиль отвел взгляд, словно что-то его мучило.
Он дал мне контрацептивы? Это непроницаемое лицо не объясняло ничего.
Эмиль смазал оружие и начал собирать. Неторопливо, словно ему нужно было чем-то занять руки. Неожиданно на середине процесса он начал говорить, тихо и хрипло:
— Ствол вставляешь в затвор. Затем возвратную пружину. Смотри, куда, — он показал ногтем и дальше комментировал каждое действие. Постепенно из ряда деталей на столе выстаивался знакомый
На последних словах он поднял голову и уставился мне в глаза.
— Возьми, — жестко сказал Эмиль. Оружие он подал рукоятью, а когда я замотала головой, силой вложил в руку и обхватил пальцами поверх моих. Я ощутила холодную рифленую поверхность.
Оружие в моей руке было впервые — незнакомое ощущение. Тяжелый, я чувствовала это даже с поддержкой Эмиля. Отдача наверняка мощная.
— Держи, не бросай, — он заставил меня положить палец на спусковой крючок, а свой устроил сверху, словно собирался стрелять моей рукой.
Я так отвыкла от его прикосновений. Так скучала по ним. Его палец твердо лежал поверх моего, но не давил.
— Вот так снимаешь с предохранителя, — пользуясь моим пальцем, как собственным, Эмиль переключил рычажок.
Он смотрел мне в лицо. Серые глаза были расширенными, абсолютно без выражения, словно он в другом измерении. Эмиль смотрел сквозь меня.
Он притянул меня к себе и виском лег на дуло.
— Знаю, ненавидишь меня за все, — прошептал он. — Стреляй, если хочешь. Отомсти за себя.
Моя рука задрожала — он не мог не почувствовать. По щекам потекли слезы. Я плакала тихо и сама заметила это по теплым каплям, падающим на колени.
У него было лицо безумца. Что с тобой, Эмиль?
Я молчала, и палец дрожал на нагретом спусковом крючке. Руку убрать не могла: он держал слишком крепко.
— Эмиль, — выдохнула я. — Что ты, нет… Это неправда.
Пустота в глазах мужа пугала.
Стараясь унять вздрагивающее от страха сердце, я протянула руку и коснулась пальцами щеки, как тогда, в «Фантоме»… Колючей и холодной, как резина. На бледной коже испарина, он был в холодном поту.
— Я не ненавижу тебя… Мстить мне тебе не за что.
Прикосновение вернуло его в этот мир.
Эмиль выпустил мою руку и положил оружие на стол между нами.
Ненавижу, ты прав. Не за то, что со мной было, а за то, что происходит сейчас. За твою жестокость. За ту пощечину. Но больше всего на этом сраном свете я боюсь, что с тобой что-нибудь случится.
Я даже за себя так не боюсь, как за тебя, Эмиль.
Потому что никто меня не защитит, кроме тебя.
— Иди, ложись, — кивнул он. — Иди к себе, Дина.
Не говоря ни слова, я ушла, оставив его с выпивкой и оружием. Я больше ничего не могла сделать. Эмилю не стоит перечить.
Я лежала у себя
Когда я заглянула на кухню, он сидел в прежней позе — его качало.
— Эмиль? — я подошла и положила руку на плечо с осторожностью, с какой нарушают покой святыни.
Он пьяно уставился на меня. Взгляд плыл, веки красные и воспаленные, губы алые, как в лихорадке. От Эмиля сильно несло спиртным. Сколько он выпил? Он же раньше почти не пил.
— Чего тебе, Дина? — он не разозлился, и я перевела дух.
— Тебе плохо? — прошептала я, поразившись, насколько измученным он выглядит.
— Голова болит, — голос был сдавленным, словно его мутило. — Все нормально.
— Не хочешь лечь спать? — предложила я, опасаясь бури в ответ. Эмиль только покачал головой, пьяный и оттого слабый.
— Не могу спать… Бессонница.
— Давай помогу, — робко предложила я. — Где обезболивающее?
— Ничего не надо.
Я встала за спиной и положила дрожащие руки на лоб.
— Расслабься, — я шептала, в полный голос говорить было страшно. Я погладила голову, седые виски, затем спустила руки на шею. Мышцы были перенапряженными, его знобило — то ли от пьянства, то от постоянного стресса.
Под моими пальцами мышцы стали мягче. Эмиль сел ровно, широко расставив колени, и запрокинул голову. Было видно, что ему хочется отдохнуть.
Я погладила широкие плечи поверх рубашки и кобуры. Бросила быстрый взгляд на стол — собранный пистолет лежал рядом с пустым стаканом.
— Лучше? — я наклонилась к нему.
Лицо расслабленное, с закрытыми глазами, но дышит тяжело и дыхание пьяное.
— Пойдем, — я взяла его за плечи, пытаясь увлечь за собой. Эмиль под сотню весит, я его с места не сдвину, если он не захочет. — Я помогу лечь.
Он поддался, встал и позволил отвести себя в темную спальню. Эмиль шел, пошатываясь, на ходу стащил с себя кобуру и бросил на пол. В темноте спальни зазвенел ремень — он раздевался, я помогла расстегнуть рубашку. Мазала пальцами в темноте, попадая на голое тело.
Теплый, с выпуклыми мышцами, несмотря на возраст. А кожа в неровных рубцах даже наощупь.
Эмиль пьяно рассмеялся, поймал мои ладони, целуя по очереди. А затем упал в кровать. Вот оно счастье замужества — возиться с безумным пьяным мужем. Но я была бы счастлива, будь наша проблема только в этом.
— Не оставляй меня одну, — прошептала я, рухнув на колени перед кроватью.
Лбом я уткнулась ему во вздрогнувший живот, поцеловала в мольбе. Эмиль пьяно дышал и через несколько секунд ответил: