Насильно твоя
Шрифт:
На меня нахлынула слабость, я вновь легла в постель. Может, от голода или страха, что кто-то придет и меня обидит, пока его нет. Я закаменела, не чувствуя тела.
Теперь я могу не бояться Эмиля в «том» плане. Я ему не интересна. Не вызываю желания. Или он любит страсть и взаимность, чего я дать не могу. Тело заживет, но на то, что когда-нибудь зарастут мои душевные раны, я не рассчитывала.
Я долго себя уговаривала, что должна радоваться.
Но снова и снова представляла их встречу. Гадала, какая она, эта красивая незнакомка, представляла их вместе в
Меня охватили смирение и апатия — я ничего не могу изменить. Остается принять все, как есть, пусть больно.
Кому я теперь нужна?
Он вернулся через несколько часов.
Я прильнула к двери, слушая — узнала шаги. Тихо разделся и пошел к себе. Эмиль всегда ходил, как хищник, сконцентрировано, уверенно, но сейчас шаг утратил эту особенность. Значит, выпил. А еще — устал.
Я послушала еще немного, перевернула подушку, промокшую от слез, и успокоенная, попыталась уснуть.
Эмиль дома. Все хорошо.
Глава 48
Наутро я молча сварила ему кофе. Как он любит — и слова лишнего не сказала.
Варила и думала — ну и что. Какая разница, многие женщины так живут: делают вид, что не знают. День за днем умирают по крупице. Эмиль уверенно себя вел, а когда мы встретились взглядами — я подавала кофе и рука дрожала, глаза у него были холодными и презрительными.
Я сразу же опустила взгляд.
— Спасибо, — боковым зрением я увидела, что он улыбнулся.
Я стремительно ушла с кухни, упала лицом в подушку в своей комнате, но не пролила ни слезинки. Чувства внутри напоминали застывший янтарь — прозрачный, мертвый. Это не мой Эмиль. Смирись.
Он будет ходить к другой, когда захочет. А мне придется ждать и молчать, зная, где он и с кем. Постепенно забывать его объятия, поцелуи, нежность… И к лучшему.
Не верю, что мы можем быть вместе. И он не верит — иначе бы не ушел к другой.
Я теперь испорченная, сломанная.
Кто я тебе, Эмиль? Живу в твоем доме, но не жена тебе — ты ночуешь в чужих постелях.
Больше всего хотелось, чтобы муж вошел в комнату и утешил меня. Я устала от стены молчания и безразличия, я умирала заживо снова и снова, а он не видел этого. Но Эмиль допил кофе, и я услышала, как хлопнула дверь — ушел на работу.
Через несколько дней он купил мне пальто из соболя.
Неожиданно принес вечером после работы и занес в мою комнату. Я настороженно следила, как он снимает чехол: мех оказался темным, с "серебром". Пальто в его вкусе. Очень элегантное.
Я мельком взглянула на ценник. О, господи…
— Тебе на зиму, — тихо, но веско сообщил Эмиль. — Примерь.
Я покорно набросила пальто и подошла к зеркалу, поправляя воротник.
Уже зима, подумала я, застегиваясь. Мех щекотал шею. В зеркале отражались мои темные тоскливые глаза. Мех делал меня тоньше, а цвет — бледней. Верхняя одежда — хороший знак, Эмиль разрешит выходить на улицу. Но так дорого — это что, извинения?
Или у меня, как и у него, гардероб должен начинаться с семизначных сумм?
— Нравится?
— Очень, — покривила я душой.
— Сегодня
Очень ясно я поняла, что придется жить так всю жизнь. Безрадостно. Безропотно. Притворяясь. Не я это была. Не та прежняя на меня смотрела из зеркала. Я изменилась и этого уже не вернуть, но мне еще хотелось попробовать надежды, может быть, свободы, кто знает…
Но уже зима. И я, кажется, навсегда здесь. Моя жизнь принадлежит Эмилю.
— Хорошо, — ответила я, чуть не умирая от страха.
А я смогу? Выдержу? Или буду «неадекватной», как говорил Эмиль? Я так давно не выходила из дома, что разучилась себе верить.
— Принесу остальное.
Пока я снимала соболей, Эмиль вернулся с пакетами и небрежно бросил на пол. На одном модный логотип — снова одежда.
— Держи, — еще он протянул воду в стакане, что-то придерживая между пальцев.
Когда я забрала стакан, оказалось, там таблетка.
— Успокоительное, — ответил муж на немой вопрос. — Давай, Дина. Тебе это нужно.
Я не стала спорить. С Эмилем бесполезно. Запила таблетку и опустилась перед пакетами на колени.
В первом нашлось черное платье из кашемира. Прямое, с открытыми плечами, абсолютно без украшений. Во втором пакете — белье и косметика. В третьем — обувь, ботинки из скучной черной кожи на каблуке.
Я наугад достала помаду и сняла колпачок: розовая полупрозрачная Шанель. Сумку собирала женщина. Она знала мой тип внешности, но не знала, чем я пользуюсь — румяна, например, мимо. Кто делает для меня покупки, уже не в первый раз?
Я взглянула на Эмиля. Его любовница? Она обо мне знает?
Вчера он снова к ней ходил. Я больше не плакала. Сделала вид, что ничего не вижу. Я хорошая жена.
— Я жду, — напомнил он.
Угрюмый, уставший. Он выглядел, как мужчина после трудного дня. Тяжелый подбородок выдвинул вперед, словно я его бесила, и крепко сжал зубы. Лучше не заставлять ждать. Но и переодеваться, когда он торчит в комнате, я не могу.
Я подобрала вещи и скрылась в ванной комнате.
Сбросила рубашку перед зеркалом, стараясь себя не рассматривать. Сразу потянулась за бельем: судя по гладким чашечкам и отсутствию швов, подобрали специально к платью. Я быстро натянула через голову платье и… На какой-то миг провалилась в ту черную часть себя, которой боюсь. Там, как бешеного цербера на цепях, я держу прошлое.
Эмиль угадал с размером — платье село идеально. Подчеркнуло фигуру: грудь, красивый изгиб бедер. Немного макияжа, беспорядка в волосах и я вновь стану красоткой, достойной Эмиля. Той Диной, что вошла в «Фантом» и увидела будущего мужа.
Я была красивой. Сексуальной.
Я вскрикнула, отшатываясь от зеркала. Сгорбилась, руки дрожали перед лицом, словно я закрывалась от удара. Меня выбросило обратно в ад. Я слепо смотрела в пол, скулила и не могла дышать.
Надеялась, можно справиться — почти получалось об этом не думать. И я решила, что смогу держать воспоминания под контролем. Но они выпрыгнули из темноты, как бешеные псы, готовые утащить в темноту и растерзать…