Наследие Арконы
Шрифт:
Собрав волю, Игорь бросился на колдуна, готовый перегрызть ему горло. Тот оставил бессмысленные попытки освободить Маску от катаны и заорал во все горло:
– Ко мне, люди!
Без какого-либо усилия Игорь вытащил колдовской клинок, на глазах принимающий обычный вид, из тела монстра и…
– Изыди, дъявол! – вскричал колдун, в ужасе отшатнувшись
И тут Ингвар заметил, в тот же миг синеватое лицо Маски вдруг стало смуглым. Сухие голые по локоть руки стали наливаться силой. Лысая голова покрылась иссиня черными, как воронье крыло, густыми волосами. Как ни в чем ни бывало, демон восстал
Впрочем, и живой, противник двигался очень быстро. Гораздо быстрее, чем это хотелось бы Ингвару. Существо перехватило ругу кисть, пытаясь вырвать из нее драгоценный меч. Второй рукой гигант стиснул Игорево горло.
Отлаженным на тренировках движением Ингвар двинул Маску подъемом стопы в пах, следом за этим, указательный палец его левой руки глубоко проник в широкую глазницу демона, почти достав до извилин, если они, конечно, были…
Полуослепленная Маска взревела, отшвырнув от себя парня. От этого крика, казалось, содрогнулась сама Земля. Но жуткий вой вскоре прекратился, потому что следом волшебный клинок Велеса разрубил демона от макушки до пояса…
Теперь Ингвара-Игоря переполняла невиданная Мощь. Он хотел выплеснуть ее наружу, но никак не удавалось. Руг остервенело кинулся на троих данов, подоспевших на помощь Флорентийцу. Те, не дожидаясь и не сговариваясь, разом швырнули в него фрамеи. Ингвар поскользнулся. Это спасло его от копий и немного удлинило жизнь врагам, на пару секунд…, но не больше.
И только тут Ингвар заметил, что в живых из ругов остался он один. Трупы, трупы, трупы… Со всех сторон к последнему из защитников острова спешили все новые и новые противники…
Он крушил длинные одномачтовые суда. Порою было достаточно одного касания, чтобы волшебная сталь сломала хрупкое и гнилое дерево. Всюду, где еще падала длинная в кровавых лучах тень кладенца, всюду были тление и смрад.
Он резал противников, точно свиней. Не играя в благородство, Игорь наносил самые подлые, самые коварные и наиболее смертоносные удары. Он разил в шею, живот и промежность. Да сделай Игорь хоть маленькую царапину, враг умирал – и это было главное.
Руг искал Флорентийца. Ингвар звал епископов на божий суд.
Странно, Игорь не чувствовал усталости. Меч вел его за собой, сталь Хтонических Богов вершила свое дело. Но чем яростней и настойчивей он обрушивался на проклятых врагов, тем ожесточеннее выглядело их сопротивление. Порою его, или Ингвара – не все ли равно, оттесняли к воде, и тогда высокая набежавшая волна окатывала парня с ног до головы, грозя утащить за собой на забаву к Морскому Владыке. Но Игорь вырывался и вновь бросался на данов, чтобы получить пару-тройку крепких ударов, чтобы нанести десяток своих, куда более опасных.
Тело было избито и исколото. Во рту пересохло.
Наверное, безумец, снискал расположение врагов, и они решили подарить ему медленную смерть.
Нет, просто уж не осталось смельчаков, готовых скрестить оружие с Последним из Ругов. В Ингвара летели стрелы, копья, камни. Иногда, казалось, сами мертвецы хватают его за щиколотку, стараясь опрокинуть на землю. Но меч Игоря находил добычу и доставал ее всюду.
Игорь не утруждал себя запоминанием лиц, и Ингвар тоже. Он перемолол
Косые уродливые тени порожденные пламенем, бушующим над Храмом, носились по песку. Багряное небо снова заволокло тучами. Где-то за облаками загромыхало. На Ингвара налетел крестоносец в блестящей броне. На грязном от крови плаще германского рыцаря искривлялся Крест. Руг расколол железную башню поперек. Тень хлестнула по вороному скакуну, превратив его в жалкую дохлую клячу.
Но он все чаще падал. И все чаще и отчетливей кольца железной рубахи отражали скользящие удары. Выли стрибы, поднимая в воздух тучи песка. Глаза слезились. Горело обветренное лицо. Звенела порванная кольчуга. Смачно чавкали сапоги, полные вражьей крови.
Будто бы все демоны Хаоса вылезли на поверхность, поиздеваться над Игорем. Всякая случайность, любое ничтожное по своей вероятности событие непременно случалось теперь. Устойчивый камень обращался в липкую глину. Мокрый песок затягивал как зыбучий. Враги мерещились там, где их давно не было, и возникали, словно в сказке, из-под земли неожиданно. Клинок вибрировал и гудел, описывая круг за кругом, словно коса, срезая живые колосья, перезрелые, спелые и недоросль.
Мышцы то сводило, то их пронзала нервная дрожь. Игорь не мог сосредоточиться и осмыслить действо, вершителем которого стал. Он не успевал подумать, как на место одной мысли лезла другая, прямо противоположная. Игорь злился на себя, а Ингвар пропускал все новые и новые удары.
Один из них был столь силен, что опрокинул руга на спину. Парень попытался вскочить, но тупая боль в груди оказалась сильнее. Наконец, раскаленный кладенец выскользнул из внезапно ослабевших рук. И уже поднявшись было на одно колено, Ингвар рухнул навзничь, словно с потерей магического оружия жизнь оставила истерзанное тело, задув последний светильник.
– Это все, Ингвар! Прощай! – ослепительной болью вспыхнуло в мозгу.
* * *
Храм пылал, обратившись в раскаленную печь. Сверху падали балки. Инегельду казалось, даже камни плавились от нестерпимого жара. В центре кумирни возле обгорелого идола Свентовита, прижавшись к ногам исполина, искали спасения несколько женщин, укрывавших от языков беспощадного пламени двух-трех малолеток. Одна из женщин была в тягости, и судя по округлившемуся стану ей предстояло разрешиться двойней. Она с надеждой и ужасом взирала на Инегельда. Лик Верховного Жреца и в самом деле внушал страх.
Ворота гулко звенели под ударами мощного тарана. Казалось, еще немного и враги ворвутся опять. Но лучше сгореть заживо, чем стать презренной рабыней в доме дана или пасть жертвой надругательств под телами разгоряченных наемников.
Инегельд, Вальдс и Верцин о чем-то спорили.
– Уходите! Спасайте людей, я сумею за себя постоять. Всеотец прислушается к голосу Сына. Это последнее мое слово, и кончим на этом! – твердо молвил скальд.
– Задержи их у восточного прохода, остальные запеча… – начал Верцин.