Наследие Чарма: Выбор судьбы

Кинкот Дарья

В то же мгновение на лестнице появился силуэт Гринфайера младшего, и колдун сию секунду замолчал – Элеонора сразу же поникла.

– Феликс, Констанция попросила передать тебе это, – юноша протянул другу несколько листов бумаги. – Заполни их, как будет время. Это чтобы проверить твой прогресс.

– Спасибо, Натаниэль, – парень слабо улыбнулся. – Я как раз хотел занять чем-нибудь голову. Антуанетты в последнее время не видать, а после сегодняшнего, думаю, она вообще не будет сюда заходить?

– Я и сам не всегда могу ее застать, – грустно отозвался Нейт. – Кажется,

у них с Констанцией какие-то серьезные дела.

Блэкуолл было неловко, так как она чувствовала, что юноша игнорирует ее присутствие:

– Ты заходил к Доминику?

Гринфайер младший нарочито долго поворачивал голову в сторону брюнетки:

– Да. Мы общаемся почти каждый день.

– Это здорово, что вы…

– Совсем забыл, – он вдруг принялся копаться в кармане джинсов, после чего вытащил оттуда кулон собеседницы, – вот твой бесполезный камень, которым ты пыталась откупиться от Софи.

Юноша протянул Элеоноре цепочку. Девушка закусила губу, позволяя радужкам наполниться глубоким синим цветом. Перехватив свою вещь, она поспешила исчезнуть в коридоре, прежде чем кто-нибудь успел бы заметить, что она готова расплакаться. Гринфайер младший сжал челюсть, наблюдая за ее удаляющимся силуэтом.

– Тебе не обязательно быть таким жестоким, – спокойно промолвил Феликс.

– Разве? – саркастично процедил Нейт.

– София была ей небезразлична, и она бы не сделала ничего, что могло бы причинить той вред.

– Но она сделала.

– Нет, не сделала, – колдун с челкой сурово посмотрел на своего друга. – У Софии были проблемы с сердцем, о которых она и сама прекрасно знала. Если бы Нора сообщила ей о метке, значение которой она и сама не понимала, ничего бы не изменилось. Это бы ее не спасло. И тебя злит не тот факт, что она не спасла Софию, ведь ты и сам знаешь, что она бы не смогла. Тебя злит, что она не рассказала тебе об этом. Хотя и это бы ничего не изменило. Тебе просто нужно найти виноватого. Так же проще, – голос Минтвуда вдруг стал более жестким. – Родители умерли в аварии – виноват водитель другой машины. Биологическая мать погибла на войне – Тамика убила ее. Так как же сердце Софии могло просто взять и остановиться? Конечно же, в этом виноваты Мэттью и Элеонора, которые ничего не знали и ничего не могли сделать, кроме как потешить твое любопытство!

– Достаточно! – одернул его юноша.

Он был несколько шокирован поведением друга. Феликс, глаза которого опасливо потемнели и приняли красноватый оттенок во время монолога, вдруг будто бы вышел из транса, позволяя своим лицевым мышцам расслабиться. Теперь он и сам выглядел немного удивленным своей выходкой.

– Извини, меня слегка занесло, – он схватился за переносицу, устало прикрывая глаза.

– Ничего страшного, – Натаниэль положил руку ему на плечо. – Думаю, тебе надо отдохнуть. После твоего возвращения прошло совсем немного времени.

– Я пытаюсь сказать, – колдун проигнорировал замечание собеседника, – что Нора впервые за долгое время открыла кому-то свое сердце. И она сделала это для вас. Так не будь же так жесток. После случая с сестрой она всячески избегала людей, боялась полюбить кого-то…

– Почему? –

тихо спросил юноша.

Спутник посмотрел на него так, словно ответ на этот вопрос был слишком элементарным, чтобы произносить его вслух. Но все же им обоим это было нужно.

– Когда любишь людей, становится намного больнее их терять.

Натаниэль выглядел потерянным. Все вещи, которые рассказал ему Феликс, были настолько простыми и очевидными, что он бы определенно должен был их знать. Но по какой-то причине он заключил все эти знания под замок, чтобы справиться с собственной болью с помощью обвинения других. Он лишь забыл тот немаловажный факт, что больно было не только ему.

– Мне доложили о твоем поведении на задании, – спокойно констатировала леди Браунхол.

Антуанетта сидела напротив наставницы. Ее глаза смотрели в пол, а губы были надуты. Можно было даже сказать, что она лежала на стуле, прижав друг к другу коленки, а ступни расставив на ширине плеч. Она определенно походила на обиженного ребенка, который ожидал свое наказание:

– Вы же не будете меня теперь отчитывать?

– Не знаю, а нужно? – Констанция рассерженно вскинула брови.

Рыжая устало вздохнула, приподнимаясь:

– Вы бы точно так же сделали, я знаю.

– Все еще не звучит как оправдание. Попробуй еще раз.

– Я дала ему шанс рассказать что-то, – Леруа пожала плечами, – чтобы остаться в живых. Что-то полезное.

– И?

– Он ответил отказом, – она помотала головой. – Пытками у нас тут давно не занимаются, так зачем он был нужен? Мало нам одного прихвостня в тылу?

– Его бы допросили опытные в этом деле маги, – Браунхол многозначительно кивнула.

– И ничего бы они не добились, – фыркнула Тони. – Вы же знаете, как Тамика запудривает им мозги. Он был как сектант, клянусь!

Женщина задумалась:

– Ты думаешь, зря мы это?

– Что?

– Отказались от пыток.

Чародейка удивилась такому вопросу:

– Я думаю, что пыток никто не заслуживает.

Констанция усмехнулась, прикрыв глаза. Помолчав несколько секунд, она наконец-то взяла себя в руки, возвращаясь к работе:

– К завтрашнему вечеру представь мне отчет о проделанных наблюдениях. Можешь быть свободна.

– Вы скажете Фроуксу, что сделали мне выговор? – поинтересовалась Антуанетта.

– А что?

– Не хочу видеть его самодовольную физиономию.

– Не наглей, – спокойно отчеканила колдунья, махнув рукой в сторону выхода.

Рыжая закатила глаза, поднимаясь со своего места и покидая кабинет главы комитета. Стоило двери закрыться, как леди Браунхол тут же улыбнулась.

Ворвавшись в свою комнату, Блэкуолл бросила многострадальный кулон на прикроватную тумбочку, а сама встала в центре помещения, нервно схватившись за голову. Уже мгновением позже она озлобленно закричала, одновременно с тем высвобождая чары, блокирующие звук. Брюнетка истошно выла и разбрасывала предметы телекинезом, позволяя всему своему отчаянию вырваться наружу.