Наследие чародея (Изавальта - 1)
Шрифт:
В отличие от Уло лорд Пешек оказался серьезным и сдержанным человеком. Судя по его виду, он был не особенно рад этой встрече. Ананда догадывалась, что его мучает совесть, и, учитывая, какое направление вскоре примет беседа, винить его в этом было нельзя. Что бы ни происходило в Выштавосе, законным императором Изавальты оставался Микель, и Медеан была не только регентшей, избранной с соблюдением всех правил, но еще и женщиной, которая объединила подвластные ей земли и добилась мира в государстве. За время своего правления она одержала великую победу над Хун-Це и понесла при этом сравнительно
– Позвольте приветствовать вас, Ваше Императорское Величество.
– Пешек поклонился. Вежливо, но не более того.
– Почту за честь, лорд-мастер Пешек.
– Ананда слегка кивнула.
Затянувшаяся пауза была прервана деликатным покашливанием лорда Храбана.
– Не угодно ли императрице присесть?
– предложил он.
Пока Ананда усаживалась в кресло, Кирити пришлось повозиться, осторожно расправляя пышную юбку и шлейф своей госпожи, после чего все фрейлины удалились в нишу для прислуги. На столе появились бутыли с густым темным пивом и закуски - копченая рыба, зелень и сушеные яблоки. Ананда сразу же принялась расспрашивать капитана Низулу о Хастинапуре, о том, что он видел во время своего последнего путешествия. Тот с удовольствием развлекал ее рассказами о здоровье общих знакомых и столь популярными у мореплавателей историями о заморских чудесах и невиданных штормах.
Но Ананда не могла увиливать от беседы с лордом Храбаном вечно. В конце концов в разговоре возникла пауза, и Ананда не успела задать очередной вопрос капитану Низуле, поскольку рот у нее был занят пивом. Лорд-мастер Храбан, воспользовавшись моментом, обратился к лорд-мастеру Уло:
– Так вы говорите, лорд Уло, в южных землях дела обстоят неважно?
Тот покачал головой, так что его борода заходила ходуном:
– Неважно, что и говорить, неважно. В этом году Старцы Хун-Це опять разрешили своим разбойникам нападать на нас. Ни зерна, ни свиней, ни денег ничего не осталось. Они спалили все, когда уходили. Много честных людей полегло, и вдовы стенают на пепелище над их телами.
– В самом деле, какая горькая судьба, - пробормотала Ананда, обращаясь скорее к своему пиву, чем к лорду Уло.
– Шесть писем я отослал ее величеству вдовствующей императрице с просьбой о помощи.
– Уло развел полными руками.
– Шесть писем я отправил с людьми, которые умоляли ее на коленях. Я просил не подкрепления, а лишь сокращения набора рекрутов в моих землях, чтобы было кому защищать свои дома.
Он опустил глаза и принялся вертеть кольцо на пальце.
– Боюсь, формулировка была недостаточно дипломатичной. Ее величество расценила мои слова как критику ее управления империей в то время как сын ее... серьезно болен.
Ананда прекрасно помнила эту делегацию. Она слышала голос императрицы, доносившийся из зала для совещаний: он все повышался и повышался, пока не сорвался на визг. Через некоторое время она увидела, как четыре гвардейца вывели из зала кучку совершенно ошеломленных людей и, как она узнала позже, посадили их в Дворцовую темницу. Насколько ей было известно, там они находились и по сей день.
– Мотивы ее величества нам
– Пожалуй, я могла бы поделиться с вами кое-какими мыслями насчет того, как убедить ее, что у ваших посланий совсем иной смысл.
"Особенно если вы готовы поделиться парой-тройкой своих бриллиантов с советниками Медеан".
Отблески пламени сверкали на перстнях лорда Уло. Ананда машинально пересчитала их: два витых кольца из золота, два - из серебра, один перстень в рубином, один - с изумрудом и мелкими сапфирами и на пухлом большом пальце еще один - с огромным топазом.
– Это было бы просто замечательно, Ваше Величество!
– воскликнул он, вновь выпучив глаза.
– Особенно ради блага этих несчастных в темницах. Но, боюсь, - он повернул вокруг пальца рубиновый перстень, - боюсь, это принесет лишь незначительное облегчение.
– Может, и незначительное. Но я уверена, это было бы весьма существенное облегчение для семей этих людей, - возразила Ананда.
– Кто будет заботиться об их наделах, пока они сидят за решеткой, из-за того что кто-то недостаточно вежливо выразился?
– Госпожа императрица, - начал лорд Храбан безупречно дипломатичным тоном, - я хочу спросить вас прямо: как чувствует себя государь император?
В памяти Ананды возникла нелепая фигура, беззвучно шепчущая ее имя... Ананда до боли закусила губу, и лгать после этого было уже бессмысленно.
– Император по-прежнему нездоров.
Лорд Храбан придвинулся ближе, словно опасаясь, что стены замка могут его подслушать:
– Есть ли надежда хотя бы на временное улучшение?
– Этого я сказать не могу, - подчеркнуто сдержанно ответила Ананда. Императрица Медеан советуется с искуснейшими чародеями и ученейшими докторами со всех концов империи.
Такова была официальная версия, и, очевидно, все присутствующие понимали это. Еще много лет назад Медеан избавилась от всех чародеев ради своего фаворита Калами, это было общеизвестно. Только благодаря этому Ананде до сих пор удавалось изображать из себя великую волшебницу.
– Ей известно о болезни сына намного больше, чем мне.
– Она искоса взглянула на Храбана. "И мне, и вам известно, что это правда - во всех смыслах".
– Во многих волостях нездоровье императора и решения его матери вызывают сильную тревогу, - сказал Пешек. Голос у него был такой же серьезный, как и лицо.
– Кое-где даже начинаются волнения по этому поводу.
– Волнения - привычное состояние для провинций Изавальты, - с улыбкой ответила Ананда.
– Так мне кажется, во всяком случае.
Лорд Храбан захихикал:
– Нельзя с вами не согласиться, Ваше Величество. Однако волнения можно остановить, скажем, изменением внутренней политики государства или решением Совета.
– Это вам не Хастинапура, - проворчал Пешек.
– Здесь должны править правители.
Ананда нахмурилась:
– Разве мы собрались здесь, чтобы обсуждать различия наших народов, лорд Пешек?
"Из-за чего вы так переживаете, сударь? Из-за клятвы верности, данной императрице? Или из-за того, что обстоятельства заставляют вас обратиться за поддержкой к чужестранке?"