Наследие чародея (Изавальта - 1)
Шрифт:
Губы Бриджит сжались в тонкую линию. Она вынула ладонь из рук миссис Нильсен.
– О чем это вы?
– Ну же, Бриджит, нехорошо с твоей стороны сердиться на меня, категорично заявила миссис Нильсен и кротко сложила руки на коленях.
– Ты собираешься уехать из города с этим человеком и хочешь, чтобы я не беспокоилась?
Бриджит, однако, была не в том состоянии, чтобы выслушивать проповеди.
– Если вы беспокоитесь о том, что вас не касается...
– Чепуха, - отрезала миссис Нильсен.
– Ты живешь у меня вот уже семь лет.
– Она легонько постучала пальцем по коленке Бриджит.
– Ты хорошая девушка, и многие в городе обязаны тебе за то, что ты сделала, даже если некоторые и не спешат это признавать. Не могу же я сидеть и смотреть, на этот раз тычок в колено был довольно чувствительным, даже сквозь фланелевые рейтузы, - как ты совершаешь ужасную ошибку. А все потому, что ты слишком упряма и не хочешь простить тех, кто был к тебе несправедлив.
Бриджит почувствовала, что у нее горят щеки. Может быть, она права? Нет, нет, это неправда.
– Я еду в Мадисон, миссис Нильсен, - сказала она.
– Я нашла новую работу. Вот и все.
– Так значит, вы не собираетесь уехать вместе с мистером Форсайтом? тихо спросил мистер Симмонс.
– Собираюсь или нет - это моя забота.
– Бриджит вздернула подбородок и устремила жесткий взгляд на священника, ясно давая понять, что дальнейшие расспросы не приветствуются.
Однако мистера Симмонса не так-то просто было заставить отступить. Его ладони, покоившиеся на коленях, крепко сжались.
– Мисс Ледерли, прошу вас. Мы с вами всегда были друзьями, и вы знаете, что я желаю вам только добра.
– На лице священника появилось знакомое выражение искренней серьезности, и у Бриджит сжалось сердце. Она не могла больше здесь находиться. Не могла слышать все это. Не могла врать этому человеку, который действительно всегда был так добр к ней.
– Согласен, мистер Форсайт кажется порядочным человеком, но проделать весь путь до Мэдисона вдвоем, без провожатых...
Миссис Нильсен, видно, устала дожидаться, пока священник обходными путями доберется до цели.
– Девочка моя, он не стоит того, чтобы опять разбивать себе сердце, заявила она.
– И уж во всяком случае он не стоит твоего позора.
Бриджит вскочила. С нее хватит! С какой стати она должна сидеть и выслушивать все это? Пусть думают, что хотят. Все равно нельзя сказать правду.
Она порылась в карманах и достала оттуда свернутые в трубочку купюры.
– Мистер Симмонс, я хочу пожертвовать это церкви.
– Она протянула ему деньги.
– Тут немного, но мне хотелось отблагодарить вас за вашу доброту, и я надеялась, что вы присмотрите за могилами моих родителей и моей... моей семьи.
Мистер Симмонс поднял на нее грустные глаза:
– Прошу вас, мисс Ледерли, прислушайтесь к совету миссис Нильсен. Под угрозой ваша будущность, ваше счастье.
– Подумай хорошенько, Бриджит, - вторила ему миссис Нильсен.
– Я прекрасно расслышала все, что вы оба говорили, - отвечала Бриджит.
–
– Да, конечно, если вы все-таки решились...
– Он стиснул банкноты в пальцах.
– Да хранит тебя Господь, Бриджит Ледерли.
– Спасибо, - прошептала она. К горлу подступили слезы, и она стремглав выбежала из церкви.
Вновь оказавшись под лучами зимнего солнца, Бриджит полной грудью вдохнула морозный воздух, чтобы прийти в себя.
Трясущимися руками она натянула перчатки и накинула на плечи шаль, спасаясь от колючего холода.
И куда только делась вся ее решимость! Бриджит бросило в дрожь от одной мысли о возвращении на остров, где, заканчивая кропотливую штопку паруса, ее дожидается... Вэлин.
"Это всего лишь нервы", - сказала она себе и быстро зашагала по улице. Меньше всего ей хотелось, чтобы мистер Симмонс или миссис Нильсен догнали ее и принялись снова вправлять ей мозги.
"Это ведь не пустячное дело. И сомневаться в моем положении - вполне естественно. Даже если б я и впрямь уезжала всего лишь в Мадисон, и то, наверное, вся испереживалась бы".
Однако, несмотря на все эти размышления, Бриджит по-прежнему била дрожь, и не только от холода.
"Я должна довести это дело до конца.
– Она потуже закуталась в шаль. И я это сделаю".
Самое трудное было еще впереди. Бриджит свернула на Вашингтон-авеню, что вела на кладбищенский холм. Последнее, что оставалось - попрощаться с родными могилами.
"Если я смогу преодолеть это, все будет позади. Что бы я ни делала тогда, это будет касаться только меня одной".
Земля на кладбище замерзла и стала тверже присыпанных снегом гранитных обелисков. Снег выстилал мягким покровом вырытые заранее, но еще пустые могилы, скапливался в маленькие сугробы с подветренной стороны памятников. Бриджит поспешно прошла мимо всех этих камней, стараясь не смотреть на них и не обращать внимания на тупую боль в груди.
На краю кладбища, под голыми деревьями, она нашла могилы своих близких. Мерзлая трава проглядывала сквозь тонкий слой снега. Изо всех сил стараясь не расплакаться, Бриджит наклонилась и смахнула снег, который скопился в резных углублениях букв. Эверет Ледерли. Ингрид Ледерли. Анна Кьости.
Анна. Мама. Папа.
"Поймите меня. Ну пожалуйста, поймите! Он предлагает мне настоящую жизнь! И ответы. У меня накопилось столько вопросов, и я должна хотя бы попытаться найти ответы на них".
Камни молчали.
– Вы всегда будете в моем сердце, - сказала Бриджит.
– Но я не могу остаться здесь еще на одну зиму. Я просто не переживу ее.
Тишина. И только скрип ветвей над головой. Бриджит охватило странное чувство оцепенения - неопределенное, необъяснимое и невыносимое.
– Мама, ты же приходила ко мне. Ты хотела, чтобы я уехала. Ты показала мне... Я уверена, что ты этого хотела.
Но и это не принесло облегчения. Вокруг были только холод и тишина, запах снега и терпеливые, скорбные камни.