Наследие джиннов
Шрифт:
— Кто-то идёт, — кивнула я вперёд.
Вдали пока проступал лишь смутный человеческий силуэт. Может, просто одинокий бродяга направляется из Массиля в Арчу, а может, кто-то из пассажиров донёс военным о парочке, спрыгнувшей с поезда?
Чужеземец явно подумал о том же самом.
— Уходим, — шепнул он, сползая по насыпи.
Радуясь, что мы шагали по деревянным шпалам и не оставили следов, я двинулась следом, стараясь разглаживать за собой песок сапогом. Перевалив через гребень соседней дюны, скатилась вниз
Мы молча ждали, лёжа на песке бок о бок. Слышалось лишь, как шуршит песок, пересыпаясь струйками в такт дыханию. Звук шагов сюда донестись не мог: пески хорошо гасят шум. Незнакомец мог появиться у нас над головой в любой миг и получить преимущество внезапности, хоть нас и было двое.
Впрочем, едва ли это солдат, они в одиночку не ходят. А если голодный гуль, кровожадный разбойник или вообще джинн?
Да нет, глупости! Упырей железные рельсы отпугнули бы, а джиннов никто не видал уже десятки лет. Среди людей волшебные создания больше не живут.
С другой стороны, они же бессмертные, а тут дикие пески, настоящие, не обжитые… Кто знает, что таится в них до сих пор?
Наконец, не в силах дальше выносить гнетущую неизвестность, я стала бесшумно карабкаться на гребень дюны. Жинь зашипел, пытаясь остановить меня, но я молча приложила к губам ствол револьвера и продолжала ползти.
Кто бы там ни оказался, стреляю я наверняка лучше.
На рельсах было пусто.
— Никого, — объявила я, — прошёл мимо.
А может, растаял в языках пламени, как джинны в сказках. Кто знает?
— У тебя что, тяга к самоубийству? — покрутил Жинь пальцем у виска, но посмотрел с уважением.
— Если и так, то не слишком сильная! — кивнула я, засовывая револьвер за пояс. — Пока живу, как видишь.
— Разве что чудом. — Он сел, потирая утомлённое лицо. Я тоже почувствовала, как внезапно навалилась усталость. — Просто какая-то Неугомонная Атийя из сказки про джинна Сахра. Слыхала такую в детстве?
— Джинна звали Зия. — Я почти не слушала, задумавшись.
— Как? — не понял он.
— Атийя и Зия, в рифму, — объяснила я. — Что ещё за Сахр?
История про неугомонную Атийю, вечно попадавшую в неприятности, была известна каждому. Джинн так боялся за свою возлюбленную, что раскрыл ей своё имя — настоящее. Теперь Атийя могла позвать его на помощь, но могла и подчинить своей воле. А ещё могла шепнуть это имя замку любой двери, и та открылась бы прямо в джинново царство.
— Да какая разница, — отмахнулся чужак, — не в именах дело.
— Всё равно надо правильно называть. Между прочим, Атийя и погибла оттого, что перепутала имя, а не из-за своей неугомонности… И вообще, о чём мы спорим?
Мы помолчали.
— А вот ты рискуешь погибнуть, лишь бы попасть к тётке в Изман, — снова заговорил Жинь, — а стоит она того?
— Не знаю…
Его руки замерли, вытряхивая песок из волос. Рукава рубахи были засучены, и я заметила напрягшиеся мышцы. Он изумлённо уставился на меня:
— Ты бежишь в Изман к совершенно незнакомому человеку?
— Я бегу в Изман, потому что там жизнь лучше, чем здесь.
— Ничего подобного! — горячо возразил чужеземец. — В городах всегда хуже. В твоей Пыль-Тропе тебя все знают, и если убьют, то хотя бы по веской причине, а в городе убьют просто так, ни за что. А это было бы величайшей несправедливостью: ты слишком хороша, чтобы валяться мёртвой в канаве.
Он поднялся на ноги и подал мне руку. Я отвернулась и встала сама. Хороша я или нет — не его дело!
— Ты говоришь, как мой отец! — презрительно фыркнула я.
— Твой отец? — Жинь раздражённо уронил руку.
— Он говорил, что города для воров, шлюх и политиков, — объяснила я, изображая невнятную речь пьянчуги. — Не лучше ли остаться в своей семье, которая тебя бережёт?.. Да уж, сильно он меня берёг!
— А что с ним стало? — В голосе Жиня ощущалось непонятное напряжение.
— Убит моей матерью… Только не надо соболезнований, — поспешила я предупредить, увидев раскрытый рот чужака. — Он был скотиной, да и не родным мне.
В памяти всплыл синеглазый солдатик, который заявился в дядюшкину лавку с Нагибом. Интересно, сколько ещё таких галанских полукровок бродит по нашей пустыне? Сама я больше не видела, но далеко от родного посёлка не уезжала… до сих пор.
— Я хотел сказать, что он, видимо, это заслужил… А твоя мать — что с ней? — Судя по тону, Жинь уже догадывался.
— Ну что обычно случается с убийцами?
Мать с петлёй на шее и теперь являлась мне в ночных кошмарах. Я набычилась и расправила плечи. Пусть только попробует сказать, что и она заслужила свою смерть!
— Мне очень жаль… — произнёс чужеземец. — Матерей терять нелегко. — Похоже, он знал, что говорит.
Я кивнула.
— Возвращаться мне не к кому. Тётушка Сафия в Измане одна и осталась… Так что почему бы и нет?
Жинь помолчал. На лице его отражались противоречивые чувства.
— Ладно… — тяжело вздохнул он. — Тогда давай так… — Он опустился на колени и начертил на песке кособокий перевёрнутый треугольник. Границы Мираджа? — Сейчас мы идём в Массиль… — Палец ткнул в нижний угол. — В это время года через горы можно перебраться только поездом… — Выше точки появилась изломанная линия горного хребта, отделяющего Массиль от столицы. — Не думаю, что у тебя хватит денег дождаться следующего.
— Да, первый класс обошёлся дороговато, — согласилась я.
— Однако есть другой путь, — оживился он. — Через Песчаное море часто отправляются караваны кочевников и идут к портовым городам северо-западного побережья.