Наследие Эллидора
Шрифт:
Взбудораженная память Элэстера начала усиленно работать. Маг вспомнил первый день заточения в Тэу. Тогда, десять лет назад, серым летним днём дул сильный, по-осеннему холодный ветер, но, несмотря на непогоду, Элэстер решил похвастаться перед другом новым умением – преобразоваться, используя высшую силу воды. Сэлвир долго и упорно отговаривал Элэстера от опасной затеи: порывистый ветер и большие волны могли утащить тело восьмилетнего мальчика далеко от берега. Но взбудораженный мальчишка не хотел слушать разумных доводов. В конце концов, Сэлвир уступил. Элэстер стремительно вошёл в воду и, пока его тело не начало трясти от холода,
Когда через полчаса Элэстер вынырнул, Сэлвира нигде не было видно. По песчаному берегу ему навстречу вся в слезах бежала мама. Она что-то кричала и махала рукой в сторону воды. Наконец до Элэстера донеслись слова: «Уходи! Уходи немедленно! Умоляю тебя, беги!» От усталости и скорого бега она внезапно упала, но тут же поднялась и закричала с новой силой: «Не стой там. Уходи же! Прошу тебя!» Но Элэстер не мог сдвинуться с места: во-первых, после преобразования у него почти не осталось сил, во-вторых, не зная, что происходит, он не мог бросить маму одну.
Вскоре на берегу показались светлые маги. Их было много, не меньше двадцати. Она неторопливо шли вслед за Эстер. Светлым магам спешить было некуда: за оказанную людям услугу их обещали не ссылать в Тэу. Элэстеру, ещё мальчику, не позволили ни переодеться, ни попрощаться с отцом. В отличие от мамы, тот был человеком, а людей в подземный город не пускали. «Только тёмные маги», – сухо отчеканил конвоир, когда Эстер, садясь в лодку, глазами искала в толпе мужа. Элэстер отца не помнил. Когда был маленьким, помнил, но со временем – забыл.
Дальше коричневатая от ципелиуса гладь подземного рукава Ибиль и вечная ночь Тэу. Писк встревоженных летучих мышей разорвал мёртвую тишину подземелья. Долго пленники слышали их противный визг, который постепенно сменили плач маленьких детей и тихие всхлипы отчаявшихся женщин: пленники, наконец, осознали, что не один год проведут в этом зловещем месте. Элэстер вздрогнул: прошло десять лет, а воспоминания всё ещё яркие и болезненные. Он и сейчас ощущал запах мокрого песка, чувствовал дующий с озера ветер и слышал прощальный крик чаек. Подземный мрак постепенно сковал сознание, а сырость навеяла тоску и скорбь. Сгущающаяся темнота накрыла невольников плотным кольцом, из объятий которого им было не вырваться.
Элэстер открыл глаза и, прогоняя мрачные картинки прошлого, тряхнул головой. Бесполезно. «Призрак» прошлого пришёл сам. Где пропадал и зачем явился – вот вопросы, на которые он хотел найти ответы.
Спустя два часа Элэстер стоял на берегу озера. На месте их бывшего особняка – пустошь, покрытая жухлым разнотравьем. От дома не осталось и следа, только огромная сосна по-прежнему качалась под резкими порывами ветра. Люди постарались уничтожить всё, что напоминало им о тёмных магах. Элэстер прислушался. Темнота и вой ветра задавали напряженную атмосферу, или это ожидание неприятностей приглушало здравый смысл и уступало место страхам.
«Интересно, – подумал маг, осматриваясь по сторонам, – куда делся человек, живший с нами в этом доме? Не мог же он бесследно исчезнуть?» Элэстер вспомнил, что ещё в подземелье спросил маму, где отец. Она ответила, что они его больше никогда не увидят и им лучше о нём забыть. Потом Эстер долго, тихо и безутешно плакала. Она была уверена – из Тэу им не выбраться. Чтобы не причинять боль матери, Элэстер больше об отце не спрашивал и
Он повернулся лицом к воде: по берегу к нему шёл эллидор. Его серебристые волосы то и дело трепал дующий с озера ветер. В лунном свете Элэстер мог рассмотреть его тонкое бледное лицо, на котором контрастно выделялись длинные чёрные брови, серые наблюдательные глаза и ровный прямой нос. Отличительной чертой эллидоров всегда считалась красота в сочетании с некоторой холодностью. Ею в полной мере обладал Сэлвир, но при этом он не был надменен, скорее осторожен. На нём был надет чёрный бархатный камзол с высоким воротом и изящной, расшитой серебряными нитками, вышивкой. На ногах красовались чёрные прямые брюки и сапоги с высоким голенищем. Они отлично подчёркивали стройную мускулистую фигуру эллидора. Шёл Сэлвир неспешно, но уверенно.
– Знаешь легенду о сёстрах Уитэлл? – без предисловий, как только они поравнялись, спросил Сэлвир. – Две сестры, Хлоя и Фло – эллидор и тёмный маг, похожие, как две капли воды, и разные, как день и ночь.
Элэстер ничего не знал о сёстрах Уитэлл. Он впервые слышал эту фамилию. Это не то прошлое, о котором он вспоминал. Сэлвир присел на корточки у самой кромки воды и опустил руку в чёрное зеркало озера. По воде пошла крупная рябь.
– Ты уверен, что всё продумал, приостановив процесс заражения? – спросил Сэлвир, вглядываясь в встревоженную гладь озера.
– Почему ты называешь Леин сестрой? – вопросом ответил Элэстер.
– Потому что она моя сестра. У нас один отец.
– У Кристера только один ребёнок, – возразил маг.
– Я этого не отрицаю, – Сэлвир поднялся. – Но скажи, причём здесь Кристер?
– Хочешь сказать, он не отец Леин? – с каждой новой фразой уверенность Элэстера таяла. Он окончательно запутался.
– Это мой подарок тебе, Элэстер. Угадай, кто такой Кристер? – Сэлвир отбросил назад растрепавшиеся волосы и медленно пошёл в сторону аллеи. – Совсем забыл, – обернувшись, сказал он, – посмотри под ноги.
Маг опустил глаза. Под ногами среди травы угадывались невзрачные, серые, старые, потрескавшиеся от времени плиты. На них был выбит еле различимый, повреждённый временем рисунок. Элэстер ногой расчистил плиту от земли и травы и присмотрелся; непонятные линии, похожие на разводы от водяных бликов, разлиновывали камень. Пару минут он стоял не двигаясь. Потом, желая сойти с постамента и миновать проверку, стремительно шагнул вперёд. Но было поздно. Храм Судьбы, точнее то, что от него осталось, блокировал выход; незримая сила образовала непреодолимый барьер. Элэстер ощущал преграду всем существом. Смысла сопротивляться не было: силы Храма были неподвластны даже своим прародителям. Маг расслабился и стал ждать. Теперь его удел – смирение и терпение.
Какое-то время ничего не происходило, но потом постепенно проявились ощутимые перемены. Сначала по рукам и ногам пробежал холодок. Потом, искусно опутывая «жертву» паутиной замысловатых узоров, серебристые струйки поползли по телу. Вскоре Элестер был объят единым и неповторимым световым узором. Когда струйки померкли, им на смену по очереди пришли другие силы. В довершении красные ленты охватили тело, полыхнули так быстро, что он толком ничего не успел сообразить, и тотчас угасли. «Все, – закрывая глаза, подумал Элэстер, – Храм начал проверку». Этот процесс был необратим. Никто не мог вмешаться и повлиять на решение древнего строения.