Наследие Ирана
Шрифт:
См. особенно: J. Marquart, Beitrage zur Geschichte und Sage von Eran,— Z-DMG, Bd 49, 1895, стр. 635.
E. Herzfeld, Sakastan, стр. 57—58, 68. Греческие и римские авторы не редко ошибочно принимали эти названия родов за титулы; так, например, у Прокопия Кесарийского (I, 13, 6 и И, 30, 7— Михран; I, 9, 24—Аспахпат).
The Excavations at Dura Europos. Final reports, vol. V, pt 1. The Parchments and Papyri, ed. С. B. Welles, New Haven, 1959, стр. 115.
Этому слову посвящено много исследований, см.: W. В. Henning, Mitteliranisch, стр. 41; Е. Herzfeld, Zoroaster and his World, I, стр. 128, прим. 22. Мои соображения по поводу этого слова, высказанные ранее (The Excavations at Dura Europos, vol. V, pt 1, стр. Ill, прим. 15), нуждаются в поправках. По значению ark/hark
Термин batesa обычно отождествляют с титулом bitaxS (последний некоторыми исследователями рассматривается как связанный по происхождению с новоперс. padiMh). Ср.: М. I. Rostovtzeff, С. В. W г 11 е s, A parchment contract, стр. 52. В контракте из Дура-Эвропос batesa выступает, вероятно, в качестве почетного звания, тогда как по данным иранских памятников bitaxs обозначал крупного сановника, нечто вроде «вице-короля» или «маркграфа». Быть может, batisa следует толковать не как передачу иранского титула, а как семитское слово, модифицированное аккадское pahaiu (в ‘Вавилонском Талмуде pfiwt’ имеет значения «знатный, вельможа»). Встречается и форма рТ, однако сопоставление с ней слова batesa представляется затруднительным прежде всего из-за окончания :sa. Арамейское РНТ’ отмечено в парфянских документах из Нисы в значении «сатрап», однако это не исключает возможности иного развития форм и семантики этого слова на территории Месопотамии. arzabed и др. См. мою статью Some early Iranian titles,— «Oriens», vol. 15, 1962, стр. 352—354. О греческом khoraghia см.: P. Schwarz, «Der Islam», Bd 6, 1916, стр. 98.
Фотографию и чтение надписи можно найти в статье: W. В. Henning, A new Parthian inscription. Как мне удалось выяснить у жителей селения Хусф и на месте, городище называется, скорее, Kcd-i ]anggah («место сражения»), а не -jangal «заросли». Для имени Гари-Ардашир есть параллель в документах из Нисы — Гарифарн (Gryprn).
В противоположность Г. Виденгрену, который считает это слово и феодальным титулом, и названием должности (G. Widengren, Iranisch- semitische Kulturbegegnung in parthischer Zeit, Cologne, 1960, стр. 33, прим.).
См. выше, прим. 57 к этой главе.
Литература и культура
Хотя мы не располагаем памятниками литературы парфян, которые относились бы к парфянской эпохе, можно все же составить некоторое представление о литературе при Аршакидах. Греческий язык в это время продолжал служить одним из официальных письменных языков — об этом свидетельствуют монеты, надписи и документы. Среди парфян, несомненно, было много образованных людей, знавших греческий. О том, что парфяне понимали и ценили греческую драму, известно не только из античных источников, но и по раскопкам театров античного типа, а также по находке формы для изготовления комедийных масок в Нисе 1. В Месопотамии были в употреблении семитические языки. Как показывают документы из Нисы и Авромана, парфяне пользовались гетерографической письменностью, не только созданной на основе арамейского алфавита, но и содержащей много арамейских написаний целых слов. Трудно ожидать, чтобы при таком малоудобном способе письма могла существовать обширная письменная литература; зато при дворах парфянских правителей и знати процветала устная поэзия.
Имеются данные о том, что именно парфяне придали иранскому эпосу ту форму, в которой он был записан при Сасанидах и дошел до Фирдоуси. Парфянские поэты-музыканты (gusan) не только обогатили эпос, сообщив ему черты рыцарской героики, но и сохранили старые предания о кави Восточного Ирана, Каянидах эпоса — предках Виштаспы, покровителя Зороастра 2. Эти баллады древнего
Наличие каянидской, сакской и парфянской традиций позволило выдвинуть весьма убедительную теорию северо-восточного происхождения большинства циклов иранского эпоса 3. Искусство менестрелей начало приходить в упадок, видимо , при Сасанидах; окончательное исчезновение такого рода поэзии происходит позднее и, вероятно, объясняется в первую очередь изменениями, которые пережило общество Ирана в результате арабского завоевания. На смену героическим песням пришли новые, более изощренные поэтические формы. Но при дворах парфянской знати искусство менестрелей процветало, и их сказания определяли литературные вкусы той эпохи.
О парфянском изобразительном искусстве нам приходилось уже упоминать в связи с сарматами и «звериным стилем». Прежняя характеристика парфянского искусства как деградировавшего греческого нуждается в пересмотре; несмотря на кажущуюся преемственность, парфянское искусство отличается также и от сасанидского. Находки в Нисе показали, что греческое влияние ощущалось довольно сильно в раннеаршакидское время. Но, как и в других сферах, парфяне в последующий период вернулись к древнеиранским традициям и сюжетам — на первый план выдвигаются сцены охоты, сражений, пиров и жертвоприношений. Возрождение полихромного декора — особенность парфянского искусства «малых форм», как и искусства сарматов. В архитектуре преобладают эллинистические традиции, но приемы декоративного убранства и многие другие черты — восточные, причем, независимо от их происхождения, именно эти восточные черты составляют главные особенности памятников парфянского зодчества. К ним относятся купольные перекрытия на тромпах, важная роль, отводившаяся айвану, украшение фасадов зданий горельефными масками, а интерьеров — статуями. «Экспрессионизм» этого искусства уже отмечался раньше 4.
Кочевническое прошлое парфян ясно проступает в таких особенностях одеяния всадника, как шаровары, заправленные в сапоги с «гамашами», — элементы костюма, широко распространившиеся по всему Ближнему Востоку в I—II вв. н. э. 5. Структура общества, искусство, устная литература, сохранение родоплеменных традиций в политической организации, как мы ее знаем, — все это свидетельствует о своеобразном укладе жизни парфян, в котором господствовало воинское, героическое начало. Недаром само имя парфян — пахлаван (pahlavHn) — получило в новоперсидском значение «герой, богатырь».
Notes:
М. E. Массон, «Известия АН Туркм. ССР>, № 1, Ашхабад, 1951, стр. 93.
М. Воусе, Some remarks on the transmission of the Kayanian heroic cycle,—«Serta Cantabrigiensia», Wiesbaden, 1954, crp. 49—51; M. Boyce, The Parthian ‘gosan’ and Uranian ministrel tradition,— JiRAS, 1957, стр. 10—45 (автор дал превосходный очерк литературной жизни парфянского периода и убедительно доказал существование двойной — устной и письменной — иранской литературной традиции с древнейших времен и вплоть до арабского завоевания).
М. Boyce, Zariadres and Zarer,—BSOAS, vol, XVII, 1955 стр 476.
См. примечания 45, 46, 112, 113 к главе 4. Сводчатые арки и купольные перекрытия были, видимо, принесены парфянами из Восточного Ирана в Месопотамию. Ср.: О. Reuther, Parthian architecture —SPA, vol. I, London, 1938, стр. 427. (См. также: Г. А. Пугаченкова, Пути развития архитектуры Южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма,— «Труды ЮТАКЭ», т. VI, М., 1958, стр. 68—69, 100, 104—117 и др.; Г. А. Кошеленко, Культура Парфии, особенно стр. 12—35, 78—88, 98—102 и указанную там литературу.]