Наследие Иверийской династии
Шрифт:
Задумавшись, я споткнулась о щербатый паркет и помянула кряхта. Толмунд бы побрал этот Батор!
К счастью, впереди зажегся ещё один источник света — прямо в ряду свитков вспыхнул огонёк.
Жорхе замедлил ход и растерянно остановился напротив подсвеченного шкафа. Запыхавшись и ворча себе под нос, подоспел косматый сопровождающий.
— Что за удача! — он подобрал полы свободной мантии и подошёл ближе. — Процедура поиска истинного фамильного пергамента завершилась успехом! Редкий день.
Он поставил свечу на тумбу, с жутким скрипом пододвинул лестницу, взобрался по ней и аккуратно вытащил почти новый сверкающий свёрток из ряда других.
—
— А? — не сразу поняла я.
— Ваш истинный фамильный пергамент, — работник архива протянул свиток, но тут же отдёрнул руку, не позволяя мне к нему прикоснуться. — Так как, говорите, вас зовут, девушка?
В недоумении я открыла рот и… беспомощно посмотрела на Жорхе. Тот отрицательно покачал головой.
— Леди Сирена Эстель, — присела я в реверансе. — Дочь нуотолин…
— Да не важно, — перебил мужчина, потеряв интерес. — Теперь вы стали ещё ближе к королевству и верноподданству! От лица сотрудников Мелироанского консульства поздравляю вас с этой находкой. Во имя Квертинда!
— Во имя Квертинда, — привычно отозвалась я и взяла свиток. — Но у меня же есть пергамент. Я получила его в Нуотолинисе.
— О, — мужчина на секунду оторопел, почёсывая бороду. — Думаю, он подлежит уничтожению. В отличие от истинных пергаментов, связанных кровью, дубликаты являются обычными листами бумаги. Всё, что в них есть магического, — нерушимая печать консульства. Хоть дубликат и подтверждает вашу личность, он всё же не является артефактом. Не светится и не исчезает после смерти владельца. — Он оценил меня взглядом. — Вы ведь давали клятву на персонагвире при изготовлении дубликата? Называли имя? Леди…
— Конечно, — ответила я абсолютную правду и добавила к ней ложь: — Леди Сирена Эстель.
— Вот и славно, — похвалил работник. — Господин Вилейн, вам точно нужно к старому входу?
— Точно, — пробурчал стязатель и снова зашагал по деревянному полу. — Не волнуйся, Мидонкер, ты не пострадаешь. Вся ответственность лежит на мне. Ты же просто выполнил приказ Квертинда.
Сотрудник архива засеменил за ним, а я так и осталась стоять на месте, вглядываясь в слабое свечение истинного фамильного пергамента. Как будто держала в руках напоминание о Тезарии. Странно, я никогда не думала о матери, как о знатной леди, фрейлине королевы и убийце правителей. Я вообще о ней не думала. А попытки отомстить за её смерть выглядели нелепым ребячеством, ведь теперь Кирмос лин де Блайт сделал для меня гораздо больше, чем Тезария Горст.
Пальцы, сжимающие пергамент, начало слабо покалывать. Я часто задышала от волнения и в очередной раз ощутила, как душит меня корсет.
— Сирена, — позвал Жорхе. — Ты идёшь?
Истинный пергамент — ещё один повод для Квертинда ненавидеть меня. Ещё одна преграда между мной и ментором. Клеймо, официально подтверждающее моё отношение к убийце Иверийских правителей. Консул лин де Блайт может быть достаточно милосерден и великодушен, чтобы заботиться о сорокиной дочери, но ему никак нельзя любить её. Квертинд непременно сочтёт это предательством памяти о королевской династии. Кирмос не может этого не знать. Нерадивая мейлори и без того пятно на его безупречной репутации.
— Я… — я часто заморгала и огляделась. Шкафы, свитки, тумбы, лестница. Пыль. Духота. — Я… — и шагнула к бородатому служащему: — Вы можете открыть?
— Ни в коем случае! — он шарахнулся от меня, как от зубастого икша. — Господин Вилейн! Умоляю! Вы не имеете права! Это нарушение закона! Я не хочу участвовать!..
—
— Неужели нет никаких исключений? — я протянула сверкающий свиток, но на этот раз бордовая фигура не двинулась с места. Мидонкер вытащил из-под мантии тиаль Мэнделя, будто демонстрируя принадлежность к магам, и сложил руки на груди.
— Исключения делаются только для консулов Верховного Совета. У вас, случаем, нет такого среди близких знакомых? — Он хмыкнул, довольный своей шуткой и моим угрюмым молчанием в ответ, и заключил: — Я так и знал. Теперь идёмте, я провожу я вас.
Идти оставалось недолго. Уже через пару десятков шагов мы вошли в плохо освещённый, захламлённый зал, похожий на ярус библиотеки Голомяса. Поломанные шкафы и стеллажи, стулья без сидений и мётлы окружали знакомую охранную арку с фиолетовым огоньком-змейкой, бегающим вдоль символов на тахиши. На дальней стене виднелась заколоченная двустворчатая дверь, видимо, раньше служившая входом в консульство. Теперь всё сошлось.
— Добро пожаловать в консульство Мелироана! – поприветствовал меня молодой человек с обаятельной улыбкой. – До Верховного Совета осталось три дня, семь часов и двадцать пять минут.
Я нахмурилась. Зачем ставить такого тщедушного охранника у арки, где к тому же никого нет? Парень был одет в бордовые цвета, но выглядел тем ещё хлыщом: из-под сюртука виднелось кружево сорочки, изнеженные руки явно не привыкли к оружию.
— Охранная арка не просто обозначает вход в консульство, — почти шёпотом рассказал Жорхе Вилейн. — Она позволяет перемещаться между городами Квертинда с помощью тайной магии.
— Наследие Иверийской Династии, — завороженно представил арку бородатый работник. — Величайшая из магий. Нигде в мире нет больше такого чуда из чудес.
— Её способности были доступны только королям, консулам Верховного Совета и стязателям. — Жорхе подошёл ближе к каменному своду. — С недавних пор её открыли и для армии Квертинда.
— И мне! — визгливо добавил Мидонкер.
— И ему, — согласился Жорхе. — Подойди, Сирена. Только не пугайся. Я должен указать тебе на привратника, чтобы ты смогла его увидеть. Рядом с любой охранной аркой всегда есть некая сущность, созданная самими Иверийцами. Это не живой человек, а иллюзия, в которой заключена величайшая из магий. Иверийская магия времени и пространства.
Я взглянула на часы. За короткое время в Мелироанском консульстве произошло слишком много странностей. Истинный пергамент, охранная арка… Дары судьбы сыпались с подозрительной скоростью, будто Квертинд решил наградить меня милостью, забрав взамен магию, силы, оружие и ментора. То есть всё ценное, что у меня было.
Стоило приблизиться, Жорхе Вилейн взял обе мои руки и… неожиданно погрузил их прямо в грудь того самого хлыща. Ладони прошли сквозь него свободно. Парень и правда был иллюзией, только, в отличие от ментальных, весьма ощутимой: руки словно увязли в плотном тумане или жидком прохладном студне. Сам привратник никак не отреагировал на вторжение.