Наследие мертвых
Шрифт:
Вряд ли он вполне понимал то, но самым страшным врагом Тариэля было непомерное самомнение, замешанное на потребности в признании его заслуг. Наверное, привычка наслаждаться публичным вниманием возникла у него еще в детстве, когда он танцевал перед толпой — или просто так, или на канате, что особенно впечатляло людей, ибо нет ничего более привлекательного для человека, нежели когда кто-то рискует жизнью ему на потеху; либо жонглировал остро отточенными кинжалами, и они летали над его головой так быстро, что казались одною серебристой дугой… О, как сладостно было тогда находиться в центре всеобщего внимания и видеть обращенные к себе изумленные и восторженные лица! Ради
Даре это было отлично известно. Она не упускала ни малейшего повода, чтобы выразить свое восхищение мужем, сказать ему о том, что он, Тариэль, самый лучший, сильный и умный человек, какого она когда-либо знала. В ее словах не было ни капли лести, поскольку Дара, кажется действительно именно так и считала. Тариэль всегда был героем в ее глазах! Но увы, слепой и жестокий мир в целом вовсе не разделял ее мнения, а одного-единственного восторженного зрителя Тариэлю было недостаточно.
На белом коне и с головой Вундворма он, уж точно, окажется тем самым героем, каким Тариэлю хотелось, чтобы его видели все. И Конан. Конан, который пока еще не понял, кто был лучшим в Халоге и сколько он потерял, отвернувшись тогда от Тариэля и не взяв его на путь поиска подвигов.
— Ты совсем не привык, чтобы за тобой ухаживали, — сказала Джахель, передавая Конану одуряюще пахнущее мясо, приготовленное Дарой по какому-то особому рецепту: хотя в доме было более чем достаточно прислуги, в том числе и для работы на кухне, Дара редко доверяла кому-то другому в вопросах приготовления пищи, предпочитая заниматься этим сама. И надо сказать, у нее получалось прекрасно.
— Почему ты так решила? — спросил Конан, взглянув на девочку и про себя отметив ее разительное сходство с матерью: точная копия Дары, только совсем юная, у них даже прически были одинаковыми.
— Ведь у тебя нет семьи, и о тебе некому позаботиться, — отозвалась Джахель.
— Ну, я как-то и сам вполне справляюсь.
— Это не значит, что тебе всегда нравится так жить, — заметила девочка — Я думаю, любому человеку приятно и важно быть кому-то небезразличным.
Варвар почувствовал странную неловкость. Наверное, потому, что девчонка попала в точку. Сейчас, сидя за столом с Дарой и детьми, в число которых совершенно естественно входил и Райбер, он мысленно представлял себя главой семьи, и это не было Конану совсем уж неприятно или дико. Хотя он, конечно, понимал, что это не его семья и не его жизнь, и он здесь всего лишь случайный зритель и гость.
— У тебя ведь и дома, наверное, нет, — продолжала Джахель.
— У меня есть дом в Киммерии, — возразил Конан, — откуда я родом.
На этот вопрос он не мог ответить утвердительно, а лгать не видел нужды.
— Нет, — коротко ответил варвар.
— Значит, это не настоящий дом, — сделала вывод Джахель.
— Оставь Конана в покое, — велела Дара. — Ты его смущаешь. Что ты, в самом деле, устроила допрос?
— Это вовсе не допрос, просто мне интересно, как он живет, и если Конану не нравится, он сам может сказать мне, чтобы я замолчала.
Даже их голоса были так похожи, что, если не смотреть на мать и дочь, возникало ощущение, будто человек говорит сам с собой.
— Чем ты занимаешься? Ты наемник и турнирный боец, да? — снова взялась за Конана Джахель.
— Турнирный
— Тот, кто дерется на турнирах вместо знатных господ, за деньги, — пояснила она. — Я видела, у тебя все тело покрыто шрамами.
— Джахель, — опять одернула ее Дара, недоумевая, что это нашло на ее дочь, обычно не отличавшуюся ни болтливостью, ни бестактностью: а сейчас девица как с цепи сорвалась. — Ты переходишь все границы приличий, дорогая.
— У меня и на лице достаточно шрамов, — заметил Конан, опуская вопрос, где и при каких обстоятельствах она так подробно его разглядела. — Тебе это кажется безобразным?
— Нет, — поспешно и серьезно отозвалась Джахель, — ты очень красивый. Просто я подумала, как ты, должно быть, страдал, когда они были свежими ранами. И был ли тогда рядом с тобой кто-нибудь, способный облегчить твою боль.
— Иногда, — неопределенно отозвался киммериец, не понимая, откуда у такого юного создания эти интонации взрослой женщины и умение столь точно и откровенно выражать свои мысли. То, что говорила Джахель, и главное, как она это говорила, было почти интимным.
Младшие дети, Райбер и Элай, не обращали внимания на взрослых и в разговор не лезли постольку, поскольку были заняты друг другом — похоже, они успели сдружиться не разлей вода. И Райбер, в самом деле, совершенно не отличался от любого обычного мальчишки. А вот Конгур сидел, словно набрав в рот воды — поведение сестры поражало его не меньше, чем Дару, а некоторые реплики даже заставляли краснеть. Он не узнавал Джахель! Конгур не мог припомнить, чтобы она когда-либо прежде позволял себе подобные вольности, общаясь с людьми, которые были в доме гостями. Обыкновенно Джахель вообще бывало не видно и не слышно, и вовсе не из-за излишней скромности, он-то знал, какой она может быть смелой, прямой и дерзкой, но из-за природного чувства такта. Будь Джахель постарше лет на пять, ее нынешнее поведение можно было бы расценить как откровенное заигрывание с мужчиной, и это у Конгура в голове не укладывалось. Будь она младше, ее слова сошли бы за проявление детской непосредственности. Но Джахель было почти тринадцать зим. Не дитя и не девушка. Вот и попробуй оценить, что у нее на уме.
— Тебе приходилось много сражаться, Конан? — продолжала Джахель.
Он кивнул, не вдаваясь в подробности.
— И убивать других людей?
— Случалось. Если они вставали на моем пути.
— Надеюсь, ты умеешь это делать, — изрекла Джахель.
— А что, ты подумывала о том, чтобы кого-то убить? — спросил киммериец, связывая ее слова с предыдущими, о том, не являлся ли он наемником. — И тебе нужен человек, способный это осуществить?
— Пока нет. У меня нет врагов, которых необходимо лишать жизни, чтобы устранить исходящую от них угрозу. Я просто имела в виду, что, когда человек погибает в бою, лучше, если сразу. И приговоренный к казни предпочтет, чтобы топор палача был достаточно острым и отсек голову одним ударом. Никто не хочет умирать долго и в мучениях. Поэтому если ты убиваешь, то милосерднее делать это наверняка. Быстро и не заставляя своего противника страдать от ран.
Положительно, Джахель была не только умна, но и обладала способностью мыслить весьма необычно.
— И ты полагаешь, что мои противники были неопытны или слишком жестоки, потому что я много раз бывал ранен, но при том не смертельно?
— Может быть.
— Джахель, побеждает тот, кто более уверен в себе, сильнее и быстрее в реакции, — как мог, объяснил ей Конан.
— Наверное, у тебя было много… — она замолчала, споткнувшись на слове, которое хотела произнести.
— Врагов? — помог ей киммериец.