Наследие Мортены

Борзых М.

– Конечно, папуль, а почему ты спрашиваешь?

«Неужели где-то на федеральных каналах вышел сюжет про „обрушение крыши“ в нашем музее?» – пронеслась паническая мысль. – «Да ну, не может быть. Всё же решили вчера».

Ещё ночью вышло сообщение о взятии Хааннаахами на себя ответственности за нарушение кровли краеведческого музея при монтаже камер наблюдения, а также об устранении нанесённого ущерба за их счёт и выделении частного пожертвования музею в размере пятилетней государственной дотации.

После такого регионалы чуть от зависти не

удавились, а музейные работники полезли доставать самые смелые сметы по реставрации некоторых залов бывшего мужского монастыря.

– Да снилось тут всякое, вот и переживаю, – недовольно буркнул отец.

– Пап, да мне тоже много что снится, и не всё с приятным сюжетом, к сожалению. Но из последнего приснилось, что в прорубь нырнула, – с оптимизмом переиначила я свои сегодняшние утренние купания в ледяной воде. – Может, и в реальности тоже попробовать?

Папа рассмеялся. Похоже, уловка по отвлечению внимания удалась.

– Доча, ты же воду любишь, только если она парное молоко по температуре напоминает. Какой холод?

– Ты знаешь, папуль, здесь это очень распространено. На Крещение делают прорубь на слиянии двух рек возле Воскресенского собора и проводят купания под надзором МЧС и медиков, – поделилась впечатлениями от прошлогодних мероприятий и тут же поспешила успокоить отца, – но я ещё точно не решила, готова ли на такие эксперименты. Однако стоит признать, смотрится очень атмосферно!

– Ну, если надумаешь, расскажу тебе, как лучше всего организовать свой первый раз, – голос отца снова стал беспечный и спокойный, – чтоб не было, как у нас с дядей Мишей.

О, пресловутый дядя Миша, боец отцовского отряда, получивший позывной Мeрфи за сбор на свою голову всех неприятностей группы. Баек про него я слышала тысячи, большинство были весёлыми и все до единой поучительными. Договорившись, что эту историю я обязательно услышу дома, быстренько свернула разговор, сославшись на занятость по работе в музее. Папа мгновенно сориентировался и обещал перезвонить ближе к вечеру. За что я его обожаю, так это за то, что хотя бы по поводу работы у нас с ним не возникает недопониманий. Отец придерживается мнения, что любая профессия нужна и важна. Выполнять свою работу нужно качественно и с душой, чтобы не было стыдно смотреть людям в глаза и по утрам в зеркало.

Не успела я отключить наушники, а ко мне вышел навстречу Кар. Взгляд его был хмурым и немного уставшим. Черты лица заострились, на подбородке проявилась едва заметная щетина.

– Доброе утро, Евгения, – вежливо поздоровался он. – Не ожидал вас увидеть так скоро. Появилась важная для расследования информация?

Такого прямолинейного приветствия я, признаться, не ожидала, потому решила ответить максимально нейтрально.

– Сегодня по долгу службы. Если не ошибаюсь, к десяти должны подъехать реставраторы из регионального музея для контроля и консультационной помощи в рамках восстановительных работ. Хочу сделать небольшой очерк по взаимодействию. Могу я попасть в музей, сделать несколько кадров?

–

Разве ваш фотоаппарат пережил вчерашние события?

– А у вас в роду евреев, случайно, не было? – ляпнула я быстрее, чем успела прикусить язык.

– Могу задать тот же вопрос, – устало улыбнулся Кар. – Если вы интересовались, не запрещён ли вход в музей для посторонних, то нет. Вас это не касается.

– Спасибо за пояснения. И извините за бестактность, ляпнула, не подумав. Голова ещё плохо соображает после событий последних дней, – честно попробовала сгладить неловкость.

Мужчина улыбнулся уже мягче.

– Пустое. Проходите внутрь, на улице прохладно. Я скоро к вам присоединюсь.

Я благодарно улыбнулась в ответ и пошла в здание. Деревянные резные ступени чуть поскрипывали на морозе. Медленно поднимаясь по лестнице, зацепилась взглядом за окошко-бойницу в монастырской стене.

«А ведь они все на уровне второго этажа, не ниже. Как сюда забрались нападающие?»

Внутри музея сегодня присутствовала только служба безопасности Хааннаахов. Они удивлённо взирали на меня, однако никак не комментировали моё присутствие. Я направилась прямиком в зал экспозиции. Часть экспонатов уже была вывезена, осколки разрушенных витрин с бронированными стёклами исчезли. На месте бывшего алтаря торчал каменный огрызок.

«И как только я поместилась за ним?»

Моё внимание вновь привлекло единственное окно в помещении. Оно было достаточно узким, чтобы протиснуться в него даже субтильной барышне, не то что боевику спецназа. Но факт оставался фактом, стекло отсутствовало, а вместе с ним и часть штукатурки в проёме, под которой вскрылась старая каменная кладка с глубокими бороздами. Я невольно приложила ладонь. Размер борозд напоминали след от когтей медведя, где каждый коготь больше моего пальца раза в два как минимум. На каменном подоконнике заметила похожие следы.

– Заметили что-то интересное?

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной вкрадчивый голос Кара. И как только он так бесшумно подкрался?

– Нет, что вы. Словила себя на мысли, что раньше не приходило в голову попытаться рассмотреть что-либо сквозь мутные оконные проёмы, – я отвернулась от окна и направилась к остаткам алтаря. – Многие экспонаты пострадали? Или охота велась исключительно за гарнитуром?

Кар внимательно рассматривал меня, не спеша с ответом. Следующая его фраза произвела неизгладимое впечатление.

– Ничего не пострадало. Все экспонаты в полном порядке.

Я ошарашено переводила взгляд с остатков алтаря, за которым пряталась, на безопасника и обратно.

– Как же так? В смысле я искренне рада, но…

«Женя, прикуси язык! Чёрт, да по витрине же из гранатомёта отработали!»

– Кар, простите моё недоверие, но алтарь разнесло выстрелом чего-то крупнокалиберного… И всё уцелело? – я скептически взирала на мужчину.

– Ну, вы же уцелели, – хмыкнул Кар. – А человеческое тело более хрупкое по сравнению с металлами и минералами.