Наследие предательства
Шрифт:
— Уничтожить, — приказал я и уперся ногами в дрожащий металл, держа гуань дао одной рукой и вытянув болт-пистолет другой.
Я открыл огонь, присоединив свои снаряды к потоку, выпущенному моими братьями. Залп устремился в неровную брешь у основания головы. Я слышал гулкие взрывы снарядов и приглушенные вопли ярости. Мы в кого-то попали. И ему было больно.
Только тогда, ревя и что-то невнятно крича, появился он.
Орк вырвался из основания головы, смяв остатки стен пьяной, пошатывающейся поступью, обломки которых разлетелись градом дымящегося металла. Появилась огромная,
Я увидел два желтых водянистых глаза под низкими бугристыми бровями. Когда тварь снова заревела, стали видны скрежещущие клыки, а из открытой пасти вылетели капли густой слюны. Жирное тело зеленокожего тряслось, от чего фрагменты брони на нем и прицепленные кости колыхались, словно водоросли на корпусе рыскающего корабля.
Я никогда прежде не видел такого огромного орка. Когда он шагнул на платформу, опоры под ней согнулись под его весом. Руки были заключены в металлические оболочки, от которых тянулись трубки прямиком в плоть и сухожилия. На кулаки были надеты железные перчатки, каждая из которых была больше моего тела. По ним текли волны зеленой энергии, шипя при соприкосновении с кожей ксеноса.
Он вонял едкой смесью звериного мускуса, машинного масла и серных выхлопов генераторов защитного поля.
Конечно же, я прежде видел вождей зеленокожих, гигантских самцов, вызывающе ревущих в небеса и бросающихся в бой с безудержной энергией. Тех чудовищ влекла свирепая жажда битвы, нестерпимая страсть крушить, убивать, уничтожать и питаться.
Этот был другим. Он был сплавлен с лязгающими механизмами, встроенными в его броню, как один из наших лоботомированных оружейных сервиторов. Неужели они и этому научились от нас?
И его гнев был иным. Издаваемые ксеносом звуки, его движения, отсутствие концентрации в звериных глазах — все было иным. Тогда я понял, что происходило с зеленокожими, когда не оставалось ничего кроме поражения. Они не впадали в слепую ярость, ни просили о пощаде, не испытывали в конце концов страх перед своим врагом.
Они сходили с ума.
— Убить его! — заревел я, целясь в голову.
Мы стреляли из всего оставшегося у нас оружия прямо в зеленокожего и смотрели, как снаряды взрываются на защитном поле. Джучи бросился в атаку, ныряя и кружа под трассерами, чтобы сойтись в рукопашной схватке. Ужасный удар отправил его кувырком за край платформы, нагрудник был смят. Остальные братья попытались сделать то же самое, двигаясь с привычной скоростью и мастерством. Ни один из них даже не приблизился — железные перчатки отшвыривали их и сбивали с ног, словно они были детьми. Огромный и безобразный монстр бросился вперед, размахивая кибернетическими руками и пуская слюни в приступе лихорадочного безумия.
Я вложил в кобуру пистолет, обхватил обеими руками гуань дао и перешел на бег, чтобы сойтись в ближнем бою. Орк увидел мое приближение и, раскачиваясь, пошел мне навстречу, размахивая огромными неуклюжими руками. Я нырнул под одну из перчаток и развернулся,
Лезвие заскрежетало о защитное поле, выбросив сноп искр. За резким звуком последовала вонь кордита, и мерцающий барьер над руками орка, мигнув, отключился.
Прежде чем я смог воспользоваться добытым преимуществом, зверь развернулся, ударив вторым кулаком снизу. Я попытался увернуться, но перчатка тяжело врезалась в мой бок.
Меня отбросило. Я загремел по платформе, по-прежнему сжимая древко в руке. Мир закрутился вокруг, и я мельком заметил самую высокую башню крепости, раскачивающуюся по небу.
Я остановился, понимая, что чудовище будет прямо за мной. Вскочив на ноги и развернув глефу, я снова ударил, отрубив один из кабелей, который тянулся с плеч орка. На меня хлынула горячая и зловонная жидкость. От контакта с расщепляющим полем клинка она воспламенилась, окутав нас обоих ярко горящим зеленым пламенем.
Я продолжал атаковать, выписывая гуань дао размытые зигзаги и пробуя на прочность защитное поле.
У меня не было шанса. При всей своей огромной массе он был невероятно быстр. Закованный в железо кулак угодил мне ниже горла с силой ушедшего в занос «Носорога». Во второй раз меня свалили с ног. Я почти потерял сознание и отлетел к дальнему концу платформ, видя, как приближается охваченный огнем край, и слепо пытаясь схватиться за что-нибудь. Рука почти сомкнулась на расколотом обломке, но проржавевший металл раскрошился в моей хватке.
Я с грохотом скользнул за край, доспех оставил искрящийся след на стали. Подо мной вниз тянулись отвесные стены цитадели, двести метров пустоты над грудой пылающих почти на уровне земли строений.
В эту долю секунды, зависнув над падающими ржавыми обломками и почти сорвавшись вниз, я увидел приближающуюся ко мне смерть.
Затем мою кисть обхватила рука, втянув обратно, подальше от осыпающегося края. Мое заключенное в броню тело поднялось обратно на платформу так, словно ничего не весило.
После этого я — дезориентированный и с затуманенным взором — уставился в пару глубокопосаженных сверкающих глаз на иссеченном шрамами смуглом лице. Долю секунды я смотрел в эти глаза, оцепенев от шока.
Затем через меня перескочило огромное тело, сопровождаемое хлопком плаща на меху и звуком сапог, решительно шагающих в бой.
Даже тогда мой разум не смог осознать, что произошло. Какой-то миг я не понимал, кого вижу перед собой.
Затем зрение прояснилось, чувства вернулись. Я поднял голову, осмелившись поверить, и увидел наконец своего спасителя.
Я не знал, как он попал на платформу незамеченным и как долго он сражался здесь. Возможно, его прибытие утаили шум и ярость битвы, или, может быть, он мог каким-то образом скрыть свое присутствие.
Никто не смог сказать мне, где он был в ходе штурма и как сумел вступить в бой именно в этот момент, без предупреждения и уведомления.
Я не знал, сделал ли он это умышленно, чтобы добавить неопределенности ходу битвы или этому суждено было случиться.
Все это не имело значения. Каган, Великий Хан, совершенный воин, примарх V Легиона, наконец показался.