Наследие Сири
Шрифт:
Я хотела послать их ко всем чертям, но смысла всего этого не видела, пока они не озвучат мне всё "меню", которое могут мне предложить. Я разделась, села в холодную утробу камня, и взглядом показала Сиге, чтобы поторопилась, иначе я задубею в этой ледяной усыпальнице.
— Я буду говорить, а потом ты задашь мне вопросы, только прошу не перебивай меня, и не вздумай ни жестом перебить одруса при завтрашней встрече. Слушай, и не отвечай не подумав, даже если внутри будут гореть слова у тебя на языке. Лучше спи с этим огнем, и утром скажи слова, которые остудит твой мозг! — она говорила все громче и яростней, и я понимала, что это только введение.
Я кивнула головой, давая понять, что я слышала ее, и готова слушать главную часть. Сига намылила волосы, и мягко, как кошка,
— Сири, только избранные попадают на наши земли, чтобы получить все блага, которые здесь имеются. Ты из диких земель, и никогда не видела такой жизни, и ты поражена всему, но ты тоже можешь этим пользоваться. Ты тоже можешь жить в красивом доме с рабынями, хорошей постелью, красивой одеждой. У тебя будут свои желания, и они будут исполняться. Это дворец нашего правителя, и ты сейчас в гостевых комнатах. У тебя может быть комната в еще лучших покоях, или же ты можешь попросить для себя отдельный дом за дворцом — там живут самые лучшие люди наших земель. — она замолчала, но я услышала шаги от двери, кто-то наливал ей воды. Я покачивала шеей, словно получаю наслаждение от массажа головы. "Дом с рабынями", "лучшие люди", эх как вас тут угораздило, собака ты женского пола, ну давай, смочи свое ненасытное горло, и пой дальше.
— Ты можешь много, только скрываешь. Ты делаешь одежду, которую никто до тебя не делал, ты лечишь раны, как не лечат наши знахари, ты умеешь держать себя в моменты, когда остальные не могут даже смолчать. Что ты умеешь еще? Ведь ты не все свои секреты раскрыла своим людям. Ты знаешь больше, Сири. Так вот, я сейчас закончу наш разговор, объяснив, что ты сама можешь сделать для себя. — она отпила из стакана, он снова встал на стол, и в него добавили воду. Как хорошо принимать информацию избегая картинки — обостряется слух, обоняние, ты перестаешь быть зависимым от того, что тебе предлагают в красках, от того, что отвлекает от главного. Ее дыхание участилось, руки дрожат, ставя стакан. У Сиги руки стали немного подрагивать на слове "дикари".
— Завтра вечером ты будешь говорить с одрусом, и решишь, что делать со своей жизнью. Либо ты будешь давать этой земле новые знания, и заставлять ее расцветать, либо станешь в нескольких, выбранных нами домах, матерью детей, но только на пару месяцев. А если и там ты не сможешь быть нужной этой земле, у нас есть рудники, где работы достаточно. Больше вариантов нет, Сири. — я услышала как скрипнул стул, я знала, что эта тварь сейчас смотрит на меня, и я чуть подняла уголок губ.
— Сига, ты плохо натерла мне шею, разомни ее, не ленись! — говори что нужно, Сири, молчи, молчи о том, что у тебя на душе, Сири….я устрою тебе, я обязательно устрою тебе и рудник, и материнство на дне вашего прекрасного залива, где ты будешь кормить рыб не больше пары месяцев, пусть сейчас мои пальцы до боли щиплют бедра на дне ванны, чтобы не выскочить из нее, и не утопить прямо в ней. Они точно так же схватят твои щеки, и за них приведут тебя на берег.
Дверь хлопнула, но я не сразу вышла из роли. Сколько же усилий, сколько жизни нужно вырезать из сердца, чтобы вот так, как Сига, или как Фари, стоять и мыть людей, которые сломали твою жизнь, улыбаться им. Самые сильные здесь. Самые слабые, у кого не поднялись руки, видимо на рудниках. Родители Сири давно угнаны сюда. Только вот как они выглядят? Как выглядит Бран? Я надеюсь он похож на Севара. Хоть капельку. Я открыла глаза. Сига держала полотенце. В комнате кроме нас никого не было.
— Сири, я знаю, что ты не специально. Я всё поняла, — шептала она, вытирая мне голову, когда я громко напевала бравую мелодию о тореадоре. Я знаю что предложить им, потому что мне больше нечего.
— Неси много еды, Сига. Я буду петь, а ты на ухо мне все расскажешь. И вместе покушаем — мне одной это в горло не полезет. Спать я буду утром, Сига, а сейчас, неси еду.
Глава 28
Камин
На ужин мне принесли большой кусок печеного мяса, белый хлеб, разваренный нут, очищенные мандарины и вино в кружке.
Табурет я поставила к двери, а на самый край поставила кувшин с водой — даже если вы решите сделать щель, или просто нажмете на дверь, грохот будет знатный!
Мы поставили все на кровать, молча поели, и я затянула громко и с выражением и заунывно «Миленький ты мой, возьми меня с собой, там в краю далеком, буду тебе женой». Сига села за моей спиной, массировала мне плечи, на случай, если кто-то решит войти чтобы прервать этот предсмертный вой бешенной собаки, и рассказывала шепотом прямо в ухо.
Людей с севера сюда привозили очень редки, или она видела не всех. Но она здесь уже пять холодов. Ее вместе с подругами из деревни увезли васары, но на судне были еще люди из других деревень. На большой лапах их привозили васары ночью, и человек там задавал каждому вопросы — им нужны были те, кто умеет что-то делать. Двое молодых людей оказались гончаром и строителем, и их сразу спустили в трюм. Тех, кто вел себя агрессивно, сопротивлялись, они везли в цепях, кормили их мы, а когда оказалось, что их не развяжут, и нам полностью придется обслуживать их, даже самые злые и гордые в начале, становились тихими и просто плакали, или спали.
Здесь, в замке много девушек с Севера, мужчин с Севера не пускают сюда. Тот, кто решил помогать таарам, живут в своих домах, иногда даже много зарабатывают, женятся на таарских женщинах, но на самых бедных, чьи отцы не смогли стать достойными.
— Сири, я не знаю, правда ли все то, что рассказывают, — Сига говорила очень тихо, и прямо в ухо, и если я замолкала, она моментально перестала шептать, — Те, кто не пригодился, работают на рудниках, это недолгая дороги верхом, по берегу, и там живут люди не больше трех — пяти холодных, а потом кашляют, и умирают — так сказал кухарке один из тех, кто привозит на кухню мясо. Смуглые девушки, что ходят в платках, примерно, как у нас, это девушки, которые здесь работают за деньги, или еще за что-то, но они свободны — они ходят в город и домой к родителям, когда не заняты. Охрана тоже наемная. В охрану и гребцами идут мужчины, которым не хватило ума на то, чтобы заработать себе на дом и свое дело. Через несколько лет службы они могут жениться на тех девушках, что служат здесь, и они сами выбирают себе жену. В такие дни, в начале тепла здесь многие просто ходят в слезах — девушки не могут отказать, это приказ правителя. Этот день — праздник для нас, северянок. Потому что они клевещут на нас старшим по хозяйству и охране. В эти дни мы счастливы, что они плачут, наши слезы никого не волновали.
— ….Только мы вдвоем по полю идем, только мы с конем по полю идем… — я пела те песни, на которые знала куплеты, и старалась не замолкать, что было сложно, потому что информация, которую давала Сига, путалась с мыслями, и я понимала, что теряю нить песни.
— Очень давно, когда таары были не так богаты и умны, и когда они держали рабов из своих же, они привезли несколько рабов с севера, и среди них был человек, что научил их плавить другое железо, и показал, что им можно не только рубить деревья и мясо. Он научил их быть сильнее. Правитель был молодым, как и этот северянин, и они подружились. Он рассказал, что можно делать из ягод красную олу и напиток, что обжигает язык. Это лечит усталость и дает отвагу. Он многое поведал правителю, и говорят, дворец очень изменился. Теперь он отбирает людей с севера, спрашивает, что мы умеем, чем мы можем пригодиться этой земле. Я умела делать веревки из сухой травы, как мои родители, умела доить овец, готовить еду и собирать травы. Здесь меня научили ткать, и, если есть время, мы сразу садимся за этот ненавистный станок.