Наследие Сири
Шрифт:
— Я видела вашу охрану, вы точно в безопасности от диких животных, — как могла я пыталась казаться проще и наивнее.
— Дикие животные остались на другом берегу Большого моря, а здесь только те, что мы разводим. — он хотел ответить шуткой, и уже было сам начал смеяться над ней, но осекся, потому что имел в виду то, что поняла и я.
— Но они все в лесу, и выходят в станы только по ночам, — добавила ему уверенности в своей глупости я, не дождавшись его оскорбления, пусть расслабит свои кулаки с кинжалами, я ему не ровня, меня не за что бояться.
Глава 29
Этот светский раут напоминал вечеринку,
— Одрус Калиат занимается нашими лапахами, ты прибыла сюда на одном из них. Он постоянно улучшает их, делает быстрее, удобнее. — Ваал указал на мужчину со смуглой кожей, волнистыми волосами, и полными, как у девушки, губами. Ему было сильно за шестьдесят, но он, как и все здесь, молодился. Он прошелся по мне взглядом, улыбнулся, и словно опекая, погладил меня по предплечью. Я не знала местных жестов, но этот мне не понравился.
— Одрус Калиат, ваши большие лапахи удивили меня. Мы очень быстро двигались по воде, и как вы придумали такие быстрые и удобные суда? — я как могла, широко открыла глаза, и восхищалась галерой, которая была знакома мне еще из уроков истории.
— Надеюсь, вы с одрусом Ваалом приедете на нашу верфь, и я покажу вам новые суда, их к началу следующих холодов мы должны спустить на воду.
— Я тоже надеюсь на это, одрус Калиат, — я посмотрела на Ваала, который переключился уже на второго мужчину из группы.
— Одрус Лим возглавляет все добычи металлов в наших землях, он заведует рудниками — Ваал указал на мужчину коренастого, с глазами, которые сверлили меня. Вот этому я точно нравлюсь, как и в прошлой жизни — все мужчины, что на пол головы ниже меня, очарованы мной.
— Сири, мне рассказали о том, что вы придумали трубы для домов, и мы уже начали делать такие у себя. Все гончары сейчас заняты только этим, и в домах простых людей уже ставят такие трубы. У нас намного теплее, чем на севере, но готовить теперь можно в доме, а не на улице. — Лим взял в свои руки мою ладонь, и гладил ее своими короткими толстыми пальцами, — Эти руки, и ваша светлая голова могут намного больше, чем вы думаете, Сири.
— Я рада, что вам понравились трубы. Но, в замке, я заметила, есть камины, и в комнатах нет дыма. — я посмотрела ему в глаза.
— Замок строится постоянно, усовершенствуется его оснащение, и все больше восхищает нас и правителя Улааля. В простых домах только один этаж, и там не предусмотрены камины, хоть дома у нас каменные, как вы заметили, здесь очень каменистые земли, но дрова у нас — роскошь, так как нет таких лесов, как на Севере. Большинство леса, это высокие, быстрорастущие палки с полостью внутри. Гореть в нем просто нечему, оно вспыхивает, и едва дает тепло. — он сделал несчастное лицо.
— У вас такие умные одрусы, что скоро, думаю, вы решите этот вопрос, одрус Лим.
Кроме Ониси здесь было еще две женщины. Одна была примерно моего возраста, смуглая, крепкая, чуть полновата, но располагала к себе открытой улыбкой. Вторая — светлая, высокая, худая и прямая как спица, ее тонкие губы молча говорили мне, что ее стоит избегать, но я заметила, как она тайком посматривает в мою сторону, изучает все мои движения.
— Это
Во мне вскипала ненависть к их строю, ко всем этим людям, что правят здесь. Радовало только одно — по сути, у них нет армии, не смотря на такую гордость своими землями, в них нет патриотизма — всем правят деньги.
— А дети не против, что их передают в другие семьи, разве они не страдают без своих родителей? — я заглянула в его глаза.
— Это лучше, чем быть нищим, и терпеть унижение от других детей. Родители должны им объяснить, что они счастливы, отдавая их — так детям проще уходить, обида заставляет быстрее отвыкнуть от них, и полюбить новых родителей. — он смотрел сквозь меня, и говорил, как в тумане, как будто видел сейчас перед глазами другую картинку, а не меня.
Я считала, что мой прошлый мир ужасен, что он полон зла и ненависти, но мир, в котором придумали говорить детям, что родители рады их отдать — страшный мир. Север голоден, не всегда тепло одет, но дети там счастливы, и рады работать, порой, на равных со взрослыми, но не редко можно увидеть, как мать обнимает уже взрослого сына, и тот с полными нежности глазами тает как мороженое в ее руках. Отцы балуют дочек, делают им игрушки, привозят подарки, а те, в свою очередь, послушно выполняют все просьбы, и сами стремятся сделать приятное родителям. Старшие дети старше десяти лет полностью берут на себя заботу о маленьких сестрах и братьях, чтобы освободить мать хоть чуть.
Мир Севера человечен, и мне повезло оказаться там. И я ни на минуту не усомнилась в своей любви к новой семье, к этим людям, и теперь мне предстояло делать только правильные шаги. Я не сумею создать порох, не создам винтовку, и даже лампочку мне не придумать, но у меня есть знания и навыки, которые не имеют они. И хорошая, практически фотографическая, память на картинки из учебников.
Лилья и Нага поймали наши взгляды, и двинулись в нашу сторону. Это два всадника несчастья для любой семьи. Даже для той семьи, которая обретает долгожданного ребенка — они получают убитого горем маленького несчастного человека, или приводят в дом женщину, что должна выносить и оставить там свое дитя.
Лицо Лильи расплылось в улыбке так сильно, что стало видно зубы мудрости, она подошла ближе ко мне, и взяла меня под руку, с другой стороны подошла Нага, и повторила Лилью.
— Как хорошо, что женщин в нашем обществе становится больше, и таких умных как ты, Сири, мы знаем какие вещи ты делаешь из шерсти. — Лилья дыхнула мне в лицо запахом вина и трав от мяса.
— Мы выполняем важную роль на этих землях, и как говорит одрус Ваал, мы растим будущее, и это важнее всего. — Нага имела очень низкий грудной голос, и я представила, как такая женщина приходит забрать моего ребенка. От нее тянуло холодом камня, какой-то могильной сыростью. Даже когда она касалась меня при ходьбе бедром, мне хотелось отстраниться. А ведь она северянка, значит, как и везде, дело не в месте, дело в людях.