Наследие
Шрифт:
От мрачных мыслей женщину отвлек стук в дверь, и она метнулась в прихожую в надежде, что Мелоди останется в безопасности своей комнаты. Принимать гостей в их ситуации было столько же тяжело, как и верить в то, что констебли справятся со своей работой.
– Приве-ет, – радостно улыбнулся Деклан. – Зашел извиниться за вчерашний визит и заодно позвать самую красивую девушку в округе на ужин.
– Ты ошибся домом, – буркнула Элисон.
На вежливость сил уже не оставалось, при упоминании ужина женщина постаралась вспомнить, когда в последний раз ела, но мысль о еде тут же вызвала рвотные позывы. Не раздумывая, она постаралась захлопнуть дверь, но Деклан
– Брось, не был же я настолько груб вчера. Давай забудем обиды и попробуем еще раз? – улыбка все еще не сходила с лица мужчины, но была уже не такой лучезарной.
– Мне все равно каким ты был, но, чтобы ты там себе не напридумывал, не будет ни ужина, ни продолжения. Тебе лучше уйти.
– Детка, я же исполнил твою просьбу, принес документы быстрее любого курьера, – врач развел руками и постарался заключить Элисон в объятья. – Неужели я не заслужил поцелуя за свою расторопность?
Его слова и развязность послужили той малой искрой, которой хватает, чтобы начался пожар, женщина, переполненная страхами, словно взорвалась как пороховая бочка. Не раздумывая, она с силой толкнула гостя в грудь, и тот, не удержав равновесие, повалился на дверь и вскрикнул от боли.
– Убирайся! – бушевала Элисон. – Вон из моего дома, мерзавец! Прибереги свои намеки для жены и в кой-то веки своди в ресторан женщину, с которой перед Богом клялся быть вместе до конца!
Деклан смотрел на нее, как на сумасшедшую, в его взгляде больше не было ни намека на улыбку и флирт, только удивление и желание последовать ее словам. Наспех оправив полы пиджака, он выскочил за дверь, но, перед тем как захлопнуть ее за собой, бросил в женщину аккуратно сложенные листы бумаги, исписанные мелким врачебным почерком.
– Я так и знал, что все вы, Гренхолмы, чокнутые! Мой дед лечил не того, кого следует, – прошипел мужчина, но остановится не мог, – Я все гадал, кто такая Эжени Бушар, зачем бы Октавии и Андре вызывать врача к кому-то, в ком ни капли их крови? И знаешь, что оказалось? Бушар – обычная продажная девка, которую Гренхолмы не только взяли в постоянный штат прислуги, пытались вылечить от безумия, но и усыновили ее ублюдка, когда она окочурилась от сердечного приступа. Не веришь? Почитай записи моего деда, сука!
В ответе Альтман не нуждался, он резко развернулся на каблуках и, преодолев ступеньки одним прыжком, тут же скрылся в машине. Двигатель взревел, а Элисон все еще стояла в дверях не в силах переварить услышанное. Из оцепенения ее вывело появление у ворот новой машины. Аарон Дейли очевидно решил справиться все ли у них в порядке, но прекрасно понимая, что печется юноша не о ее благополучии, женщина подошла к лестнице, крикнула Мелоди о прибытии гостя и удалилась в гостиную.
***
Мелоди спустилась по лестнице и, не тратя время на слова, запечатлела на губах сержанта легкий поцелуй, но, отстранившись, заметила, что парень явно был чем-то обеспокоен – между бровей залегла морщинка, а взгляд темных глаз источал серьезность.
– Эй, со мной все в порядке, не беспокойся, – постаралась успокоить его девушка.
– Дело не в тебе, Мел, надо поговорить.
Столовая все еще напоминала поле боя с невидимыми демонами, разбросанные документы и фотографии никто так и не удосужился убрать, но Аарон даже не обратил на это внимания и разместил альбом в кожаном переплете прям поверх дела о расследовании смерти Ванессы.
– Я заехал к деду, проверить все ли у него в порядке, но он снова назвал меня Августом и обрадовался, как старому другу, – глухо произнес
***
Мелкий врачебный почерк сводил Элисон с ума, но все же ей удалось дочитать документ до конца и понять, что Деклан был прав. Эжени Бушар действительно оказалась прислугой, одной из немногих, кому предоставили постоянное место в доме, очевидно сжалившись над ее положением одинокой матери с младенцем на руках. Ее шизофрения обнаружилась не сразу, но даже тогда Октавия настояла на лечении, вызывая доктора во время каждого приступа. Улучшений не наблюдалось, напротив, бедная женщина все больше и чаще уходила в себя, пугая окружающих, и могла целыми дня проводить время, закрывшись в комнате наедине с сыном, пока однажды Гренхолмы не нашли ее бездыханной. Очевидно опасаясь пересудов, Альтман поддержал семью в их желании обставить смерть как остановку сердца, но мелким врачебным почерком было приписано, что умерла Эжени, отравившись. Пробежав глазами написанное еще раз, Элисон ахнула, заметив имя рожденного в поместье мальчика – Август Бушар.
Виски заломило от того с какой силой женщина обхватила голову пальцами. Меч изготовили по заказу Эжени Бушар, но кто сохранил его до наших дней? Убийца или сам Август? Как много мальчик, а теперь уже совсем мужчина, помнил о своем детстве, о настоящей матери, о ее заболевании, если еще жив? Что если в тот день убийца пришел вовсе не за Ванессой и Лайлой, а за ним, и теперь мстил Гренхолмам за то, что те сделали Августа частью семьи? Не в силах больше разбираться во всем в одиночестве, Элисон спешно набрала номер Густава, но не успела поднести трубку к уху – дверь в комнату резко отворилась, с глухим стуком врезавшись в стену. На пороге стояла побелевшая Мелоди и сжимала в руках альбом, казавшийся одним из тех, что Элисон принесла с чердака несколько часов назад, за ее спиной замер Аарон, скрестивший руки на груди.
– О, Мел, я тут узнала... – начала говорить женщина, но Мелоди резко ее оборвала.
– Кому ты звонишь?
Девушка преодолела комнату за несколько секунд и нажала кнопку отбоя ровно в тот момент, когда в трубке послышалось «Алло», Элисон вскинула на нее удивленный взгляд.
– Мы обе с тобой идиотки, – покачала головой Мелоди, протянула матери раскрытый альбом и указала пальцем на одну из фотографий. – Я здесь не единственный призрак прошлого.
С фотографии прямо на Элисон смотрел Густав в твидовом костюме, с озорной улыбкой на губах. Одной рукой он обнимал белокурую девушку, и женщина с надеждой посмотрела на дочь, ожидая, что та признается, что это розыгрыш, и они с суперинтендантом специально сфотографировались, чтобы подшутить. Но реальность накатывала холодной волной – на фото Густав, который казался немногим моложе, обнимал Ванессу и судя по всему был совершенно счастлив.
Откинувшись на спинку дивана, не в силах произнести ни слова, женщина протянула дочери документы и прикрыла глаза, рассеянно слушая объяснения Аарона о том, где он взял этот альбом, о дедушке, называющем его Августом, и о том, что заподозрил Густава еще тогда, когда в день убийства Софии увидел на вокзале мужчину в точно такой же, светло коричневой классической шляпе, заостренной спереди на манер ковбойской, какую раньше всегда предпочитал носить суперинтендант. Последнее конечно мало тянуло на правду, но Элисон было уже все равно.