Наследие
Шрифт:
Я пыталась вспомнить зашифрованное послание. Только Киллиан сказал бы что — то такое странное и только тот, кто знал его, смог бы расшифровать слова. Слова были на кончике языка, но почему — то не выходили.
— Аманда, — тихо сказал Джек. — Сосредоточься, и это придет к тебе.
Я сосредоточилась на Киллиане до вспышки ярости Маратаки. Он говорил так быстро, что его слова как сливались в неразборчивую кашу. А потом я вспомнила его чувства в тот миг. Это сразу напомнило мне о послании. Киллиан так спешил, что это ударило по моему разуму.
— Думаю,
— Это все? — спросил Джек.
— Нет, — буркнула я. — Еще две строки. Вроде: «Не забудь место, что хранило последний вдох. Тогда не пожалеешь ты точно».
Эмоции Дастина окутали мое тело потрясением и восхищением. Тревор не был близко к эмоциям брата. Он лишь растерялся, а Дастин явно что — то узнал. Джек был только потрясен посланием Киллиана.
Дастин покачал головой.
— Поверить не могу, что это та церковь.
Глава 15
Мы читали одни и те же подсказки? Мне казалось, что я услышала французский или немецкий. Я их вообще не понимала.
Дастин смотрел на Тревора.
— Помнишь?
— Нет, — буркнул Тревор. — Я не знаю, о чем ты.
Глаза Джека расширились, шок его усилился.
— Дастин, — охнул Джек. — Это…?
Дастин кивнул.
— Да, — пробормотал он. — Наверное, та церковь. Родители не давали бы такие подсказки просто так.
О чем они говорили? Мне послание Киллиана казалось бредом без связи.
— Эм, — тихо сказала я. — Мне скажут, что происходит? — я убрала ткань со щеки и увидела кровь. Порезы не были сильно глубокими. Я представила, что они пропадут или через неделю, или когда мы убьем Маратаку. Они пропадут, если были связаны с темным существом. Порой раны были связаны со сверхъестественным существом, что ты убивал, а порой — нет, и порезы с синяками оставались. Но порезы на лице заживут, так что я не переживала.
— Да, — добавил Тревор. — Я тоже хочу знать, что происходит. Церковь касается нас всех, и мы хотим знать подробности.
Дастин смотрел мимо Тревора, волна нерешительности захлестнула мое тело. Он думал, говорить правду или нет. А потом ангелочек на его плече победил, и он стал все объяснять нам.
— Ладно, — выдохнул он. — Вы, может, не помните. Тревору было четыре, а Аманде всего три.
Тревор тут же понял Дастина и послание. Я ощущала Тревора таким, только когда он подстрелил Джека. Он не жалел, как тогда, но ему было больно, его сердце словно разбилось.
— Все еще не понимаю, — сказала я им.
Джек почесал голову.
— И не поймешь, — сказал он. — Ты не ходила на ее похороны.
Мой рот приоткрылся. Я не могла поверить в то, о ком они говорят. Когда мне было трои, были лишь одни похороны, куда пошли все, кроме меня, и это были похороны
Холодным декабрьским утром отец разбудил меня. Я помнила, что снег был как хлопок на земле, пахло свежестью от выглаженных черных костюмов. Няня осталась утром в доме следить за мной, пока меня оставили. Слова Ребекки все еще звенели в моей голове, словно она говорила их сейчас: «Аманда, посиди тут сегодня, а нам нужно уйти». Я не понимала, почему они оставляют меня одну. Я завидовала всем, кто уходил. Я спросила ее о причине, и ответом было просто «потому что».
Я не знала, была ли боль Тревора от того, что он вспомнил момент, что пытался объяснить Дастин, или его терзало то, что он не вспомнил мать по подсказкам.
— Но… как? — я растерялась еще сильнее.
Дастин смотрел на мое мягкое одеяло.
— Послание Киллиана и Грегори о церкви, где прошли ее похороны.
— Видишь ли, — добавил Джек, — папа показывал четыре пальца, пытаясь сказать, что у Винтеров четыре члена семьи.
— Тогда мы пошли в церковь все вместе, — продолжил Дастин. — Насколько могли.
Тревор смотрел на паркет. Его эмоции затопили меня, пробивая голову не только болью сердца.
— И в послании Киллиана были особые фразы, — сказал Джек. — Не забывать место, где прошел последний вдох.
Дастин согласно кивнул.
— Он говорил об Абигейл и церкви, где прошли ее похороны. Ее последний вдох задержался в церкви, пока мы хоронили ее.
Тревор напряженно сидел на моей кровати. Я еще не видела его таким тихим. Его молчание пугало меня.
Я обдумывала другие строки послания. Киллиан говорил про зимнее утро. Это могло быть двумя намеками. Во время похорон Абигейл была зима, шел снег. Но другая подсказка была глубже. Зима могла намекать на семью Винтер, и это означало, что семья Винтер пала. Они пали в то белое декабрьское утро. Они лишились матери Дастина и Тревора, и они не могли вернуть ее.
Дастин тяжело смотрел на меня. Он смотрел мимо моих глаз, слушал мои мысли.
— Где церковь? — спросила я у них.
Тревор впервые оторвал взгляд от пола.
— Это была маленькая церковь в Мерилэнде, ее звали церковь Престона. Ее закрыли через три года после ее похорон. Новые церкви построили неподалеку, так что ту бросили. Никто не снес ее, она еще там, но не в лучшем состоянии.
Тишина окутала комнату, напряжение сгущалось от каждого вдоха.
— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросил Джек.
Тревор почесал щеку.
— Когда мне исполнилось шестнадцать, и я мог водить, я поехал увидеть церковь. Я хотел помнить что — то о матери, ведь многое растерял за годы, и я думал, это всколыхнет воспоминания.
Я всегда думала, что у Тревора один слой под кожей. Его эмоции говорили мне, что он переживал только за себя. Но по его словам стало ясно, что эмоции обманывали меня годами. У Тревора было сочувствие, а я была слишком слепа, чтобы увидеть это.
Дастин кивнул.
— Итак, — выдохнул он. — Мы поедем в Мерилэнд.