Наследница Бабы-Яги
Шрифт:
— А ну отвернись! — рявкнула. Кот фыркнул и покинул дверной проём.
Всё, с открытыми дверями я больше не купаюсь.
На кухню шла недовольная. Кот ведь и правда со странностями. Ладно, во сне — могу понять, пусть хоть заговорит, я правда не удивлюсь, но сейчас-то что?
Хотя причём здесь Кот, если это у меня крыша подтекает? Ходит себя, пушистый, не трогает никого, а я на него наговариваю.
Идиотка.
Кот увлечённо хрустел кормом, а я постаралась не думать о глупостях. Не думать не получалось, но завтрак скрашивал настроение. Сегодня я займусь подвалом! Нужную дверь я уже
Прежде, чем заняться подвалом, придирчиво изучила дом. Чисто. Странно. Решила провести следственный эксперимент и ничего не протирать сегодня. Может, это потому, что дом деревянный, пыль не собирается? В общаге каждый день приходилось намывать, особенно подоконник, а тут — даже с открытым окном на подоконнике ни песчинки. Вот что значит дом на природе! Ну, почти на природе.
В подвал спускалась со всем бесстрашием. Ну что я там увижу? Крыс да слизняков? Насчёт первых сомневаюсь — были бы, уже бы услышала сто раз, а вторые?.. Ну, после того как я насобирала их целое ведро и подкинула в кровать одной засранке… В общем, я с ними на короткой ноге.
Спустилась, поправила косынку и провела рукой по ближайшей стене. Повезло — сразу же нащупала выключатель. Щёлк — и от самой двери начали разгораться светильники.
Я огромными глазами смотрела на то, как один за другим вспыхивали всё новые лампы. Дальше и дальше, освещая просто огромное пространство.
Подвал был под всем домом. Без дополнительных комнат, коридоров или каких-то занавешенных углов. На стенах — стеллажи с банками, книгами, коробками. Я с ужасом поняла, что никто не удосужился накрыть здесь всё покрывалами, а потому мне придётся долго и упорно намывать каждую щель.
Хотя кое-что всё же было накрыто. От двери до дальней стены попарно стояли какие-то полки, накрытые белой тканью. Недолго думая, подошла к ближайшей и сняла полотно. В воздух взвилась пыль и медленно осела на стекло стеллажа.
— Как в музее…
На деревянной тумбе под квадратной стеклянной крышкой лежали гусли. Сверху прямо на них светила лампа, позволяя рассмотреть во всех подробностях. Деревянные, наверняка древние, они и правда были похожи на музейный экспонат.
Под следующим полотном на точно такой же тумбе со стеклянной крышкой лежал золотой медальон в виде солнца. Кажется, Лияна Прохоровна была коллекционером. Славяноведом-коллекционером. Интересно.
Что-то звонко упало, и я вся подскочила, схватившись за сердце. Повернувшись к источнику звука, увидела Кота. Он стоял на столе у дальней стены, приподняв одну лапку, и виновато на меня посматривал.
— Чтоб тебя, я чуть коньки не отбросила!
Подойдя к нему, подняла то, что он уронил. Какой-то зажим, кажется, держатель для колбы. Впрочем, колбы тут тоже имелись — в одном из ящиков стола. Колбы, колбочки, банки. На самом столе — спиртовка, что-то похожее на переносную плиту, котелок. Снова какие-то травы, кусочки деревяшек. Много всякой всячины.
Кот спрыгнул на пол и пошёл изучать остальные углы. Я только понадеялась, что больше он ничего не уронит, а то поседею.
Пробежалась глазами по книжному стеллажу, и взгляд зацепился за корешок с надписью
Любопытство перебороло неловкость, возникшую от того, что я собиралась заглянуть в чужую личную жизнь. Но, может, не такая и чужая? Всё же почему-то именно я стала наследницей предыдущей хозяйки дома.
На первой же странице было два снимка — молодая женщина на вечеринке. Короткое платье, судя по взглядам окружающих — преступно короткое для того времени, бокал с чем-то светлым, широкая улыбка и взгляд куда-то в сторону. Девушка была блондинкой, кажется, и весь её образ напомнил мне о Мерлин Монро — этот лисий взгляд, стрелки и томность в каждой чёрточке.
На втором фото, видимо, тот же день, девушка, прижав палец губам, словно говорит фотографу: «Тс-с». В нижнем углу страницы дата — 01.01.1927.
Может, это мать Лияны Прохоровны? Заинтересованно листнула дальше — блондинка в обществе других девушек. Она же на мотоцикле, очень похожем на тот, что в сарае. Компания каких-то юношей. Фото с пикника. Экспедиция. Костюмированная вечеринка. Юноша играет на гуслях, кажется, тех самых, что находятся под стеклом сейчас.
Блондинка была практически на всех фото — одна, с подругами, с юношей. В вечернем платье, в брюках, верхом, на мотоцикле, за штурвалом кукурузника — жизнь её точно была яркой. Какие-то фото выглядели совсем старыми, содержание едва можно было разобрать, в каких-то имелся даже блёклый, с желтизной, цвет.
Но вот что странно — на фото 1927 года и, например, на самом последнем фото, 1963 года, была одна и та же блондинка. Совершенно не изменившаяся, лучезарная и молодая. Может, мать и дочь?
Я снова пролистала альбом, сравнивая лица. Действительно очень похожи. Надо же, такие гены!
Особенно мне понравилось фото с котом. Девушка стояла, держа на руках чёрного кота с рыжими щёчками, носочками и каплей на лбу. Я глянула на своего пушистика, который вновь запрыгнул на стол, вместе со мной изучая фото. Он тоже на меня посмотрел. Так и переглядывались, пока вдруг кто-то не крикнул:
— Да отпусти же ты меня!
Я так испугалась, что отпрыгнула на несколько шагов и случайно сбила одну из накрытых тумб. Полотно слетело, тумба с грохотом упала на пол, стеклянная крыша разбилась в дребезги, а по полу что-то быстро покатилось и исчезло в темноте под книжным стеллажом.
— Что это было? — спросила в пустоту. Постояла, оглядываясь. Сердце заходилось в рванном ритме, но нужно было успокоиться. Может, послышалось?
Потерев плечи, по которым вдруг побежали мурашки, подняла тумбу, осторожно переступила осколки и с некоторым содроганием полезла доставать укатившийся экспонат. Это же точно древняя вещица, раритет, вот бы не сломался. Будет очень стыдно.
Присев враскорячку, засунула руку под стеллаж. Нащупала что-то округлое, пальцы провалились в какие-то отверстия, и я с облегчённым выдохом вытащила добычу на свет.
— Ну наконец-то! — посмотрела на странную штуку у себя в руках. Смотрела долго, не понимая, что это. Покрутила. Присмотрелась.
Осознание того, что я держу в руках, и в какие такие «отверстия» провалились мои пальцы настигло меня в тот же момент, что и оглушительный крик:
— Отпусти! Отпусти меня! Я устал ждать!