Наследница чужой жизни

Лисицына Татьяна Юрьевна

Алиолса. Алиолса. Алиолса.

Услышала приглушённый звонок телефона, который так и не достала из сумки. Так и есть Мефисто.

– Ну где ты была? Я уже возле твоего дома. Мне можно войти?

– Нужно, милый.

Алла выглянула в окно и увидела припаркованный на тротуаре чёрный кабриолет с опущенной крышей. На том же самом месте, где парковалась она, когда сбежала от него.

Правила существуют, чтобы их нарушать. Посмотрим, удастся ли им нарушить законы пространства?

Алла подошла к двери и открыла её. Слышала, как поднимается лифт. Считала этажи. Двери

лифта открылись. Алла закрыла глаза, слушая, его быстрые шаги, совпадающие с биением её сердца.

Михаил схватил её так крепко, что она едва могла дышать, а потом всё так же быстро отстранился. Провёл руками по лицу.

– Ты всё ещё здесь. Я боялся, что никогда не увижу тебя.

– Я тоже боялась, что ты там останешься, – Алла улыбнулась. – Мой Мефисто не тот, кто станет прятаться.

– Я понял, что без тебя всё не имеет смысла.

– Именно так, милый.

Алла начала стягивать с него куртку, но в дверь раздался звонок. Оба подпрыгнули, как воры, застигнутые на месте преступления. Мысли Аллы заметались. Студент вернулся? Полиция?

– Ты кого-то ждёшь? – шёпотом спросил Мефисто.

Алла посмотрела в глазок.

– Это соседка. Подожди там, – она подтолкнула Мефисто к двери в комнату.

– Ты уверена? – в его тёмных глазах появился страх. – Может, не стоит её пускать?

– Это не просто соседка, это друг моих родителей.

Алла прикрыла дверь за Мефисто.

– Алечка?! Наконец-то, ты дома, – Екатерина Семёновна стягивала на груди пуховый платок.

– Заходите, тётя Катрин.

Екатерина Семёновна улыбнулась и обняла Аллу.

– Ах ты, плутовка. Люблю, когда ты меня так называешь. Кажется, вся жизнь возвращается.

– Может, чаю? – спросила Алла.

– Да нет, Алечка. Чай уже выпила. Сериал смотрю. Пока реклама идёт, прибежала к тебе. Не знаю, уж который раз поднимаюсь.

– Позвони ли бы. Телефон включён.

– Да ну эти сотовые, – свела тонкие крашеные брови старушка. – Прослушают ещё. Тут следователь приходил, расспрашивал про тебя. Когда дома бываешь? С кем я тебя видела? Алечка, ты натворила что?

Алла не сдержала улыбки, а потом обняла Екатерину Семёновну. Будет забавно ей рассказать про вечно улыбающегося Сорокина.

– Тётя Катрин, я всё расскажу. Поинтереснее сериала будет. Вот посмеётесь. А следователю скажите, что давно меня не видели.

Из соседней комнаты раздался приглушённый сдерживаемый кашель.

– Ой, – встрепенулась старушка. – Кто это там?

– Мужчина, – Алла распахнула глаза и прижала палец к губам. – Свидание у меня.

– О, ну дай бог, Алечка. Только будь осторожна. Могут ещё прийти. Дверь не открывай никому. А лучше уехать тебе пока.

Когда соседка ушла, Алла распахнула дверь.

– Мефисто, тебя прятаться в детстве не учили?

– Прости, – Михаил опять закашлялся. – Простыл, наверно.

– Тогда на ночь коньяк или горячее молоко с содой и мёдом.

– Конечно, коньяк, – он притянул Аллу к себе. – Я уж извини, всё слышал. Нельзя нам тут находиться, я же говорил.

Теперь уже Алла взяла его лицо в ладони и долго смотрела на него.

– У нас есть ещё немного времени. Ты со мной

или как? Мне нужна твоя помощь, как врача.

– Надо ещё кого-то подретушировать?

Алла рассмеялась и спрятала лицо у него на груди. Потёрлась, как кошка. Начала расстёгивать пуговицы на рубашке. Провела пальчиком по выпуклым мускулам.

– Всё потом расскажу, милый, – сказала Алла после долгого поцелуя. – Но! – она подняла палец вверх. – На этот раз никакого самоуправства!

Мефисто стянул с неё футболку и крепко прижал к себе.

– Да чтобы я позволил женщине управлять кораблём? Не дождёшься, Ангела.

Глава 60

Двадцать четвёртое октября. Рано утром, выстроив войска, генерал Гурко обратился к офицерам с речью.

– Для военного человека не может быть большего счастья, как вести в бой войска с уверенностью в победе, а гвардия по своему составу и обучению, можно сказать, лучшее войско в мире… Бой при правильном обучении не представляет ничего особенного: это то же, что учение с боевыми патронами, только требует ещё большего спокойствия, ещё большего порядка.

Алиса, стоявшая в сторонке, это уже слышала от Стаса. На лицах офицеров отражались эмоции от недоверия до гордости. У каждого своя реакция. Офицер с усами рассмеялся и наклонился к соседу, но тот лишь мотнул головой и повернулся в сторону Гурко, еле сдерживающего породистую белую лошадь. Волевое лицо генерала с бородой, расчёсанной на две стороны, казалось спокойным и вдохновлённым, словно он организовывал боевые учения, а не вёл людей на смерть. Алиса скользнула по лицам офицеров. Скольким из них уже сегодня не придётся увидеть голубое небо?

Стас где-то здесь, и он тоже будет участвовать в этом кошмаре. Скорее бы всё закончилось. Алиса не чувствовала ничего, кроме страха за Стаса и за себя. Её то бросало в дрожь, то по спине стекал пот. Ночью от волнения она почти не спала и теперь чувствовала себя измученной. Тяжёлую сумку с лекарствами, водой, бинтами и корпией, девушка положила на землю рядом.

Гурко собирался атаковать редуты Горни-Дыбник. От Стаса она знала, что Лейб-гвардии гренадёрский полк, к которому принадлежал Стас, должен взять малый турецкий редут. Уж теперь-то она знала, что такое редут. Здесь это было, круговое, вырытое из песка, оборонительное укрепление со рвом.

– Утро доброе, – услышала Алиса и повернула голову.

Девушка с серыми спокойными глазами. На голове плат с красным крестом, простое шерстяное платье. А через плечо сумка.

– Я – Дарья из Крестовоздвиженской общины. Прибыли поздно ночью.

Было отрадно взглянуть на женское лицо. Понять, что ты не одна.

– А я Лиза.

– Михаил Михайлович сказал: ты новенькая. Представляю, что ты чувствуешь. Поначалу покажется, что ты оказалась в аду. Я первый раз спряталась под деревом. Везде стреляют, от дыма ничего не видно, от стрельбы уши закладывает. Упала навзничь и голову руками закрыла. Молилась, чтобы маменька меня спасла. А потом ничего, встала и пошла перевязки делать. – Когда понимаешь, что от тебя зависят жизни других, бояться перестаёшь.