Наследница мага смерти. Лорд Хаоса
Шрифт:
– Точно также ты говорил четыре дня назад, когда мы набрели на болота.
– Ну кто знал, что ландшафт так изменился за какие-то несколько сотен лет.
– Действительно, как такое возможно – мир меняется! – издевательски воскликнула я. – Ты...
– Помолчи, – прервал меня некромаг, и настороженно замер. – Я чувствую присутствие людей.
Глава 11. Мир изменился
Чутью некромага можно было верить – зная всё о мёртвом, поневоле начнёшь разбираться и в живом. Я присела на корточки, положив руку на дорогу и закрыла глаза, обостряя слух и ощущения. Почти сразу
– В паре километрах вперёд по дороге, – определила я. – Несколько всадников, может быть отряд, двигаются быстро. Что будем делать, прятаться?
– Нет, но с дороги лучше сойти. Не надо, чтобы они видели нас раньше времени.
Мы устроились у обочины. Хель закрыл глаза, и казалось, заснул, я же готовилась к возможной битве, подготавливая своё тело к трансформации. Точки на горизонте приближались всё ближе, превращаясь в всадников. Пять человек, и кажется, по нашу душу. Мы находились в уязвимой позиции – если все они маги, и настроены к нам недружелюбно, то придётся несладко. Впрочем, военный отряд представляет собой не меньшую угрозу – от пуль и болтов даже магия не всегда способна спасти.
Когда они были уже совсем рядом, я повернулась к Хелю, чтобы растолкать его. И никого не обнаружила. Изумленно завертела головой. Да где же он?!
– Анхельм? – с тревогой позвала я. Не мог же он меня бросить, это смешно! – Хельмин?!
– Я здесь, не обращай на меня внимания.
Лишь услышав его голос, я сумела найти его взглядом. Нет, он не стал невидимкой, просто стал как-то совсем незаметным, сливаясь с окружающим пространством. Уважаю – так тонко использовать подобное заклинание даже не все маги иллюзии могут.
Поднимая в воздух клубья пыли, в нескольких шагах от меня всадники остановились. Почти сразу напряжение покинуло меня – я почувствовала силу, исходящую от некоторых из магов, почти неуловимый запах магии, говорящий о том, что в отряде есть арэнаи. Двое всадников впереди спешились, и я ахнула, не веря своим глазам. Эрик и Гэлин, мои любимые кузены!
– Несс!
– Мы думали ты мертва!
Эрик сжал меня в объятих. Мы с ним почти ровесники – он старше меня лишь на пять лет, поэтому мы всегда тесно общались. Шебутной, вспыльчивый, громогласный – типичный Эйнхери. Но по-настоящему я близка пожалуй с Гэлином. Ему было около сорока, на сорок он и выглядит – и не потому что бережет магическую силу, не желая омолаживаться. Просто старшему сыну моего дяди, который когда-то женился на смертной, не повезло, и он родился обычным человеком, без малейших магических способностей. Зато Гэлин один из лучших стрелков Ойкумены, безупречно владеющий почти всеми видами огнестрельного оружия. Так и сейчас – к поясу брюк прикреплена кобура, а за спиной торчит рукоять любимого карабина, магически усовершенствованного. Он неспешно подошёл ко мне, улыбаясь одними глазами и невесомо касается поцелуем моей пропыленной щеки.
– Я рад, что ошибался. Ты заставила нас побеспокоиться. Рорик всех на уши поставил. И...
Но я его уже не слышала, так как встретилась взглядом с еще одним всадником. Он то что тут делает?
Изенгрим Бергель, человек, с которым я связана Договорм. Мой будущий муж. Среднего роста, длинными каштановыми волосами, собранными в драконью косу, и благородным лицом. Он спокойно кивнул мне, как старой знакомой.
Оставшиеся двое мне неизвестны. Коротко стриженная арэнаи в свободных брюках и притороченным
– Агнесса, – склоняет передо мной голову предводитель, приветствуя. – Я рад видеть вас в добром здравии.
Интересно, чем его дед подкупил и что ему обещал, что он возглавил спасательную операцию по моему нахождению? Или это у меня мания величия, и он просто рядом проезжал? Нет, сомнительно. Боевые маги просто так по Пустоши разгуливать не будут, да и Гэлин с Эриком здесь явно по мою душу.
– Это Уна Бергель и Викар Бергель, – сказал Изенгрим, спешиваясь и кивая в сторону незнакомых мне боевых магов. – Уна улыбнулась мне, а Викар сухо поклонился.
– А меня зовут Анхельм Нидхёгг.
К чести Изенгрима, он остался спокоен, в отличии от всех остальных. Эрик дёрнулся, и по его лицу прокатилась волна трансформации. Уна выхватила меч, а на кончиках пальцев Викара вспыхнули алые искры. Даже рука обычно невозмутимого Гэлина дёрнулась к кобуре. Изенгрим же за доли секунды прочел ситуацию, верно истолковав мою безмятежность, и проявил похвальную выдержку. Лишь левая бровь слегка дёрнулась, когда он наконец узрел некромага, возвышавшегося над ним подобно башне.
Ну да, я тоже не сразу привыкла к этой махине, но побывав в Алискане, стране великанов, перестала реагировать на кажущееся мне изначально унизительным превосходство в росте.
– Полагаю, вы вместе с айри Эйнхери, айрин Нидхёгг?
– Да. Называйте меня просто Анхельмом, – широко улыбнулся некромаг.
Опять кого-то играет, лишь бы дурачка опять не включал. Надоело.
– Что ты за маг? – резко спросила Уна. Крылья ее носа подрагивали, будто она чуяла что-то.
Хель развёл руками.
– Так сразу лезете в душу? Давайте сначала познакомимся поближе, а потом, может быть, я и доверю вам свои секреты...
Все как-то снова резко напряглись. Я аккуратно загородила Хеля собой.
– Он спас меня, и я его должница.
Взгляд Изенгрима пробежался от моего лица к лицу некромага и снова вернулся. Кажется, он сделал какие-то выводы для себя.
– Я рад, что мы тебя нашли, – спокойно сказал Бергель. – Все думали, что ты стала первой жертвой войны, хотя Эйнар утверждал, что в твоём похищении виноват какой-то маг хаоса. Это так?
– Частично, но затем вмешались другие факторы, – ответила я. А затем прокрутила слова Изенгрима обратно, и поняла, что меня зацепило: – Жертва войны? Какой войны?
– Между Тайрани и Алисканом. Ты не знала?
– Когда она началась? – непослушными губами произнесла я.
– Полтора месяца назад.
– Элоиза?
– Убита. Это стало последней каплей, перевесившей чашу терпения Императора Тайрани. Мы не хотели начинать войну, но у нас не было выбора.
Если бы не тепло руки Хеля, его безмолвная поддержка, я бы не смогла остаться такой спокойной. Внешне спокойной. Элоиза мертва. Маленькая глупая принцесска, которую я оставила одну в чужом городе. Это только моя вина.