Наследница Магдалины (Наследство Магдалены)

Чедвик Элизабет

— Так оно и есть, — сказал тот, что повыше, до этого не проронивший ни слова.

— Вчера я справил над ней священный обряд консоламентума. Мы уже знали, что город падет. По крайней мере она пришла к славной кончине, хотя гибель ее была ужасной.

— Так значит, как и Амьери, она мертва?

— Теперь она живет в Свете, — уверенно ответил Кретьен.

Вставляя ногу в стремя, Рауль подумал, как он скажет об этом Клер и своей матери. Он вспомнил о том далеком летнем пикнике на берегу реки, о первом годе своей совместной жизни с прекрасной супругой. Воспоминания все еще были сильны, а краски ярки, но все это больше напоминало пестрые картинки из какого-нибудь хронографа, чем прожитое им самим.

— Так что же с ней случилось?

—

Они бросили ее в городской колодец и забили камнями до смерти. Она не пускала их в замок, стала в воротах и обратилась с проповедью лично к Сито. Я уговаривал ее, но она не пошла с нами. И если мы здесь, так это только благодаря ей. Она принесла себя в жертву, чтобы мы успели спастись.

Рауль проглотил застрявший в горле комок и закрыл глаза. Бедная праведная Жеральда, когда-то качавшая его на своих руках. Его собственный сын тоже сидел на ее коленях, и она убаюкивала его своим чудесным пением. Он вспомнил об Амьери и порубленном гарнизоне у городских ворот.

— Так в чем же ваша ценность?! — спросил он, желая хоть что-то понять, но чувствуя себя стоящим у закрытой двери, за которой могло быть все, а могло и ничего не быть. Так или иначе, у него не было ключа, чтобы узнать об этом. — Почему они ненавидят и боятся вас больше, чем кого-либо из катаров?

— Потому что... — начала было женщина, но тут же смолкла, оглянувшись на узенький проулок. — Ой, они уже рядом!

Рауль посмотрел туда же, но никого в проулке не увидел. Поросшие травой камни мостовой и пустынная улочка вдали. В поле его зрения попал какой-то блестящий цилиндрический предмет. Свинцовый футляр для свитка лежал у стены, там, где они его уронили, снимая с осла поклажу.

Выругавшись, он слез с коня и побежал к утерянной вещи. В тот же миг пустынная улочка заполнилась конниками и размахивающими мечами солдатами. Рауль уже схватил футляр. Арбалетная стрела просвистела над его ухом, ударила о стену и отскочила в сторону. Вслед за нею полетели еще три, не задев его только чудом. Засунув футляр за пояс, Рауль метнулся к Фовелю и, выхватив меч, стал прикрывать отход остальных.

Как только они выбрались из сада, то оказались на улочке, запруженной солдатами, посланными наперехват. Одним ударом меча Рауль разрубил засов на воротах в стене на противоположной стороне, и те распахнулись настежь. Они проскакали еще более обширный сад, пустые конюшни и каменный дом и вскоре оказались на другой улице. Здесь на их пути встали наемники, грабившие один из домов. Рауль и Жиль вступили в бой с ними. Оба они были достаточно опытны, чтобы без всякого страха сражаться с превосходившим по силе противником. Здесь было не до принятых на турнирах правил чести. Если надо — убивай под всадником лошадь, бей врага ниже пояса, бросай песок в его глаза, добивай противника, если меч его сломался. А о рыцарском великодушии можно вспомнить и после победы.

Один рыцарь был убит на месте, другой ранен, а лошадь третьего была так жестоко порублена, что он уже не в состоянии был продолжать схватку. Рауль и Жиль развернули коней. Оруженосец схватил за рукав женщину и пытался стащить ее с седла. Внезапно, без всякой на то причины, он издал душераздирающий вопль и, схватившись за руку, отскочил прочь. Рауль поскакал на него.

— Пусть живет. Со мной все в порядке. Не будем мешкать!

Голос ее был столь властным, что Рауль, не задумываясь, повиновался. Он метнул быстрый взгляд на нее, затем на оруженосца. Он стоял на коленях, лицо его посерело от ужаса. Молния разорвала небеса над их головами. Рауль ощутил, как отзвук этого животного страха поднял дыбом волосы на его голове. Опустив глаза, он развернул Фовеля.

Резкий поворот направо, зигзаг — и через мгновение показались городские ворота с повалившейся решеткой, мертвецами и мухами. Птицы уже не кружились в небе, они сели, чтобы отобедать. Брижит на секунду задержала взор на черно-буром оперении ворон и окровавленных клювах. Затем она тяжело вздохнула.

—

Это всего лишь пустые оболочки, — промолвила она. — Без духа ничего нет, пойдемте отсюда.

Последние маркитанты обоза Симона все еще шли в город, когда Рауль выехал за стены крепости. Правда, кое-кто и бросал на него любопытные взгляды, но начальник стражи был столь увлечен, торгуясь с сутенером, которого они повстречали сегодня утром, что не обратил никакого внимания на двух рыцарей, сопровождавших трех черноризцев.

Гонцы и шпионы Сито постоянно то входили, то выходили из Лавора.

Беглецы уже миновали сожженный, дымящийся посад, когда сзади послышались крики и погоня выскочила из ворот, словно стая борзых, почуявших близкую добычу. Вокруг засвистели стрелы, просто чудом никого не задев. Пришпорив коней, пятерка быстро удалилась от городских стен на безопасное расстояние. Однако погоня представляла куда более серьезную угрозу. Рауль знал, если двадцать бойцов преследуют двух на близком расстоянии, то в случае, если они их догонят, плен и смерть неизбежны.

Он попытался вспомнить, насколько далеко от города оставил свой отряд. Расстояние оказалось огромным, а возглавлявший погоню всадник на белом коне приближался с каждой секундой. «Конь Блед», — вспомнились Раулю строки из Откровения Иоанна. Он чувствовал, как глаза врага сфокусировались на его спине. И тогда Рауль издал боевой клич в надежде, что верные ему воины все-таки услышат его.

— За Монвалан! За Монвалан!

Дорога впереди была пустынна. Позади гремели копыта настигающей их погони. У катаров проблем не было, они ехали на свежих, только что из конюшен, лошадях. Но вот кони рыцарей, не отдохнувшие после двухдневного марш-броска в Лавор, уже выбивались из сил.

— Скачите вперед! — крикнул Рауль, обгонявшему его на полкрупа Матье. — Мы их задержим, чтобы вы смогли уйти!

Сделав рукою знак Жилю, он развернул Фовеля, чтобы лицом к лицу встретиться с приближающимся противником. Уже несколько раз за последний час он ожидал верной гибели. Смерть стала его спутницей, и он уже не чувствовал никакого страха перед ней.

Белый конь заслонил собой все, его ноздри были подобны красным пещерам, пена летела с удил, копыта высекали искры на каменистой дороге. Треугольный щит, сверкавший золотом, скрывал седло, и от этого конь и всадник казались единым двухголовым чудовищем. Симон де Монфор, солдат Князя Мира сего, — сталь, мускулы и взгляд мрачного потрошителя. Открыто бросая вызов Смерти, Рауль бесстрашно поскакал ему навстречу. Белая и золотая лошади столкнулись. Фовеля отбросило в сторону, но Рауль вовремя успел прикрыться щитом. Меч де Монфора выбил из него кусок обитого железом дерева. Перехватив меч в другую руку, де Монфор приготовился нанести смертельный удар, но в этот момент, разорвав небеса, ударила молния. Двое рыцарей виконта Безье и Каркассона были испепелены прямо в седлах. Перепуганных лошадей понесло. Верхушки деревьев по обе стороны дороги вспыхнули, словно церковные свечи. Желто-оранжевое пламя заплясало на траве. Сквозь чад и дым разгоравшегося пожара долетели крики: «Монвалан! Монвалан!»

Среди общего смятения и неразберихи Рауль все-таки разглядел выехавший на дорогу отряд под предводительством Ролана и Мира. Однако сразиться с врагом им не посчастливилось.

Схватив рог, де Монфор сыграл отход. Он понимал, что продолжать бой в такую грозу бессмысленно. Южане и северяне в равной степени предпочли избежать открытого столкновения и, даже не обменявшись обычными в таких случаях угрозами и оскорблениями, поспешили укрыться от непогоды.

* * *

Двумя часами позже отряд Рауля въехал в небольшую, но все еще населенную деревеньку, чтобы напоить лошадей и отобедать. Там им предложили крепкого красного вина и черного хлеба, клинкового козьего сыра и жирной ветчины. Для катаров, отказавшихся от мяса, напекли бобов с чесноком, которые они заедали хлебом.