Наследница мороза

Кова Элис

— Она кажется невероятной девушкой. — Эйра не лукавила. Не в первый раз, Эйра представила, что было бы к лучшему, если бы Каллен влюбился в Лаветт. Но это был бы другой мир. Сейчас, когда он был свободен выбирать свой собственный путь, Каллен становился кем-то другим… Лаветт же соответствовала только тому величественному фасаду, который он поддерживал.

— Она всегда была такой. Богиня среди мужчин, на самом деле. — Варрен подвинулся, подтягивая колено, чтобы опереться на него предплечьем.

— Ты любишь ее? — прошептала Эйра.

— Возможно. — Он слабо улыбнулся. — А может быть, и нет… Я никогда об этом особо не

думал. Все, чего я когда-либо хотел, на самом деле, это чтобы она была счастлива. Со мной, с кем-то еще… близким или далеким, не имеет значения. Просто знать, что она где-то там, процветает — это все, что мне нужно. — В этих словах были остатки того, что сказал ей Каллен, что он будет кем угодно, пока это означает, что она думает о нем. Грудь Эйры слегка сдавило. — Я глубоко люблю ее как лучшего друга, верного солдата или как еще можно выразить словами: неизмеримый и бесконечный источник эмоций, который глубже моей магии.

Это чувство согрело сердце Эйры. Но при всем при этом она не услышала, чтобы он сказал, что романтическая любовь полностью исключена.

Без предупреждения он встал и отряхнул штаны.

— Спасибо, что выслушала мой рассказ.

— Спасибо, что поделился им со мной, — искренне сказала Эйра.

— Я думаю, что мой разум достаточно успокоился, чтобы попытаться немного поспать… и оставить вас обоих наедине.

— Обоих? — Эйра оглянулась и увидела Оливина, в глазах которого светилась напряженность.

Глава 27

Когда Варрен ушел, Эйра мгновенно осознала, насколько пусты палубы. Бодрствовала лишь пара пиратов, да и они были сосредоточены на своей беседе на главной палубе внизу, едва видимой с того места, где она сидела.

— Надеюсь, я не разбудила тебя, когда уходила, — сказала Эйра. Хотя она отсутствовала уже некоторое время и подозревала, что причиной его присутствия было не это… Ей нужно было что-то сказать, чтобы разрядить возникшее напряжение.

— Нет.

— Хорошо.

— Я уже проснулся. — Оливин подошел. Ветер развевал его темные волосы, пряди которых выделялись на фоне звезд. Он опустился на колени, и ее сердце екнуло в ответ, когда его холодные глаза засияли в серебристом лунном свете, контрастируя с теплым выражением его лица.

— Мне жаль, что ты не смог уснуть, — тихо сказала Эйра, ее слова становились тяжелыми, и произносить их было трудно.

— Тебе бы следовало. — Глаза Оливина прошлись по ее лицу прежде, чем это сделала его рука, костяшки пальцев коснулись припухлости ее щеки и остановились там. Его губы приоткрылись, словно он собирался заговорить, но отказался от этой мысли, впитывая момент. Как раз, когда она собиралась спросить его, чего он ждет, он нашел слова. — Я обнаружил, что не могу спать так же хорошо, как раньше.

— И почему же? — спросила она.

— Ты знаешь почему. — Его внимание переключилось на ее губы. — Я здесь уже несколько недель, ожидая,

когда ты посмотришь в мою сторону.

— Оливин, я… — Произносить слова становилось все труднее и труднее. Волна жара, исходящая от него, окутывала ее. Ощущение ожидания повисло в воздухе, когда он полуприкрыл глаза. — Я не знаю, — прошептала она. — Я все еще не знаю.

С этими словами было так много связано. Она не знала, куда направится, когда они победят Ульварта… если они победят. Она не знала, кем станет к концу этого. И не знала, кого она захочет. Ей больше было нечего добавить, ей было тяжело связно мыслить.

Каким-то образом он улыбнулся, несмотря на ее смятение.

— Тебе не обязательно знать все, — усмехнулся он хриплым голосом, едва слышным на ветру. — Тебе просто нужно знать одну вещь… — Он слегка потянул подушечками пальцев. Она выпрямилась, услышав то, что было не больше, чем предложение. Веки Эйры отяжелели.

— И что же это? — пробормотала она.

— В этот момент, здесь и сейчас, ты хочешь поцеловать меня?

Мир замер. Даже корабль, казалось, остановился, и скрип дерева и свист канатов смолкли. Ветер задержал дыхание, и она задержала свое вместе с ним, когда их носы соприкоснулись. Оливин подвел ее прямо к краю. Давление его пальцев на ее щеку немного ослабло.

«Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?» — казалось, спрашивало движение.

Эйра поддалась притяжению между ними. Она сократила разрыв, и ее губы коснулись его губ. Это было то разрешение, в котором он нуждался.

Левая рука Оливина нашла другую половину ее лица, притягивая ее ближе. Он наклонил голову, и она открылась ему. Его язык скользнул по ее языку, и дрожь пробежала по ее телу.

Этот поцелуй отличался от прошлого раза… Казалось, он был впервые. Когда она поцеловала его в Деревне чемпионов, ее сердце и разум были в смятении. Сейчас… ну, особо ничего не поменялось, но она находила утешение в хаосе. В незнании. Исчезло ожидание порядка. Давление подчинения.

Все знали, что она выбрала… или, скорее, не выбрала. Не было ни вины, ни стыда, просто открытие. Возможность для нее и для них. Кроме того… разве пираты не занимались подобными вещами? Исследованиями? Грабежами? Забирая то, что хотели, когда хотели?

Усмешка появилась на губах Эйры, когда ее руки вцепились в рубашку Оливина. Она держалась за него так, словно он был единственным спасательным кругом в уносящем ее потоке. На вкус он был как свежий зимний снег, но тело его было горячим, как огонь, твердым, как мрамор.

Руки Оливина зажили своей собственной жизнью. Они скользнули вниз по ее телу и обхватили бедра. Он отстранился, притягивая ее к себе, не прерывая поцелуй.

Его волосы были как шелк между ее пальцами. Она схватила их, когда он обхватил ее сзади. С ее губ сорвался вздох, который он жадно поймал своим ртом.

Поцелуи заставляли ее дрожать от силы сдержанности. Ее мысли были блаженно спокойны. Дневные тревоги улетучились от силы его ласк.

Оливин прикусил ей кожу на горле, и Эйра тихо вздохнула в прохладном ночном воздухе, выдыхая напряжение и сомнения. Он целовал и слизывал любые вспышки боли от своих укусов. Пальцы Эйры впились в его плечи, прижимая его крепче, ближе. Ее бедра слегка подались вперед, а глаза закатились от ощущения его всего такого близкого и готового.