Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

Мне даже стало совестно за то, что я уже три дня лью слёзы по дяде Руди, как будто в его доме только я одна переживаю личную трагедию, потеряв родное существо.

– Ты извини, – обратилась я к Бае, – я почему-то совсем про вас забыла. Нехорошо вышло. Знаю, Хунг, Дзун, Циль и Унч не могли отказать дяде Руди. Кто же мог предположить, что всё так плохо кончится. Для всех.

– Это ничего, – погрустнела Бая, – скоро ведь станет совсем тяжко.

– Почему? – не поняла я.

– Придёт злой брат наставника и прогонит нас. Он не любит народец хухморынмыл, никого из нас он не взял к себе. Только жена наставника

и его добрый брат захотели пригласить рождённых в этом городе хухморынмыл в свой дом. А злой брат не захотел приглашать, даже здесь шугал нас, когда мы открывали ему дверь.

– Да, Бая, если дядя Густав придёт сюда вновь, он будет шугать не только вас, но и меня.

– Не посмеет, не дадим! – встала в боевую стойку хухморочка, – Нас здесь семнадцать хухморынмыл, мы знаем каждый вентиляционный коридор меж стен, каждую норку, каждый тайный ход под полами. Мы не дадим в обиду любимую дочь наставника, мы будем делать злому брату пакости из тайных укрытий. Мы выживем его отсюда!

До чего же воинственный настрой, сколько рвения к битве за справедливость. Жаль, что я успела потерять веру в собственные силы к сопротивлению. Дядя Густав умеет быть настойчивым. Эспин прав, он съест меня с потрохами и не подавится, раз теперь на кону не умозрительное, а вполне реальное наследство дяди Руди. Вот только никто и никогда не видел его завещания. Вот будет смеху, если я выйду за Эспина, а потом выяснится, что всё своё состояние дядя Руди завещал географическому обществу или аэроклубу. Хотя нет, смешно точно не будет. Дядя Густав на мне обязательно отыграется, да и Эспин тоже. Не будут они обо мне заботиться. И содержать меня до конца моих дней тоже не станут.

Значит, нужно что-то предпринимать, нужно что-то делать. Вот только что? Надо подумать, но на сытый желудок. Бая права, нехорошо обижать кухарку и вечно недовольного Брума. Вот поем и обязательно придумаю, как остаться свободной и независимой.

Глава 6

– Никакой свадьбы, пока я в трауре, – пришлось мне объявить дяде Густаву, когда он снова пожаловал вместе с Эспином в дом дяди Руди. – Это неприлично. Погиб мой опекун, почти отец. Как я могу изображать радость и счастье, если мне положено скорбеть?

В доказательство своей печали, я уже который день носила чёрное платье с чёрным кардиганом и чёрную бархотку вокруг шеи. Я даже нашла в шкатулке чёрные бусы и серьги с маленькими чёрными агатами. Правда, дядю Густава моё облачение не сильно впечатлило.

– Хорошо, свадьбу можно отложить на несколько месяцев. Но тянуть с оформлением опекунства я не могу. Скоро в мэрии выпишут свидетельство о смерти Рудольфа, после этого я буду обязан возложить заботу о тебе на свои плечи.

– Зачем же так утруждаться? Может быть, дядя Олаф с тётей Линдой захотят разделить с вами эту ношу?

Да, я успела позвонить им и слёзно попросить помочь мне справиться с навалившимися трудностями. В этом и был мой план – стравить сводных братьев за право стать моими опекунами. Нехорошо и подло с моей стороны, но разве дядя Густав собирается поступить со мной лучше? А так у меня будет хоть какая-то защита от его безраздельной власти.

– А ты та ещё интриганка, – погрозил мне пальцем дядя Густав. – Ну, ничего, скорби пару месяцев, в этом ты права,

приличия надо соблюдать. А потом выйдешь за Эспина. Тогда ни Олаф, ни Линда и близко не подойдут к порогу этого дома. Разве что по особому приглашению и с моего согласия. А что ты хотела? Тащить у тебя из-под носа мои деньги я им не позволю.

Как же решительно дядя Густав настроен сохранить моё наследство в целости и сохранности для себя любимого. И всё у него чётко расписано. Всего два месяца на траур. Мало. Как же мне дотянуть до своего формального восемнадцатилетия и остаться незамужней?

– Нужно устроить похороны, – осенило меня. – У дяди Руди должна быть могила, чтобы я могла прийти туда и поплакать.

– Разумеется, у него будет могила. С самым лучшим гранитным памятником, не сомневайся.

– Но что будет под этим памятником?

– Пустой гроб, что же ещё?

– Но ведь это неправильно, это так фальшиво и по-бутафорски. Нужно обязательно положить в гроб что-то, что связывало бы меня с дядей Руди.

– Хорошо, – устало согласился дядя Густав. – Положи туда его костюм.

– Нет, это не то. Мне нужен его прах.

– Какой ещё прах? – внезапно вмешался в разговор Эспин, и тут же насмешливо заметил, – Кузина, ты ничего не путаешь? Тот прах сгорел вместе с дирижаблем.

– Вот именно, – победно объявила я. – Прах дяди Руди теперь перемешан с головёшками дирижабля. Если в город доставят хоть один обломок, я буду считать его знаком памяти, где запечатлелась и частичка дяди Руди тоже.

– Да ты в своём уме, Шела? – вознегодовал дядя Густав. – Где я тебе найду обломки дирижабля?

– Пусть командир Ялмар Толбот поможет вам. Он ведь наверняка помнит координаты места крушения. Узнайте и наймите ледокол, пусть разыщет неподалёку сгоревшие обломки. Вы же единокровный брат, вы должны соблюсти приличия и достойно похоронить своего родственника.

– Координаты ничего не дадут, – вновь подал голос Эспин. – Льды в Студёном море постоянно дрейфуют. За полтора месяца место крушение могло унести на сотни километров в сторону. В любую сторону.

– Но как же так, я не хочу хоронить костюм. Мне нужна частичка дяди Руди в его могиле.

– Тогда поступим, как и другие семьи погибших. Закажем привезти сюда бутыль с водой из Студёного моря. Окропишь ею могилу, и тебе сразу станет легче.

– Не хочу воду, – решила я поупрямиться, – это слишком размыто. Мне нужен кусок льда из той точки, куда приходятся координаты падения. Оплатите рейс ледокола, пусть плывёт туда, поднимет на борт кусок льдины. Потом его можно растопить в банке. Так и быть, окроплю этой водой могилу дяди Руди.

– Да ты точно издеваешься, – закипел дядя Густав. – Какой ещё ледокол? Что за блажь ты себе придумала? Учись быть скромнее. Ради твоих сиюминутных желаний никто не станет платить сотни тысяч империалов. Тем более из-за какого-то куска льда. Обойдёшься бутылкой морской воды.

Что ж, не получилось перехитрить дядю Густава и растянуть срок траура. Головёшки, льдинка, вода – всё это и вправду неважно. Главное, что дядя Руди навсегда останется в моём сердце.

Но как же я была счастлива, когда через пару дней помощь пришла, откуда я уже и забыла её ждать – дядя Олаф с тётей Линдой уговорили чиновников в мэрии затянуть оформление свидетельства о смерти.