Наследница огня
Шрифт:
– Ну пожалуйста. – Ей было наплевать, что она превратилась в просительницу. – Не води больше никого в ту пещеру. Я сделаю все, что скажешь. Но только на таких условиях. Никогда и никого.
Наконец он убрал руки и сел, прикрыв глаза. Селена смотрела на кроны деревьев. Больше он не увидит ее слез. Никогда.
– Как она умерла? – спросил он.
Селена ответила не сразу. Влага мха, на котором она лежала, впиталась в одежду и теперь приятно холодила тело.
– Она хитростью убедила нашего общего знакомого, что
Ох, Нехемия. Пошла на поводу у своей дурацкой надежды, не понимая, что лишь напрасно губит свою жизнь. Она могла бы заключить союз с Галаном Ашериром и спасти мир. И ее родное королевство увидело бы лучшие времена.
– А что случилось с теми двумя? – с холодным любопытством спросил Рован.
– Ассасина я выследила… Потом его… останки нашли в глухом переулке. Что же касается того, кто его нанял… – Она вспомнила перекошенное ужасом лицо Шаола. Кровь на своих руках, волосах, одежде. – С ним я тоже расправилась. Тело бросила в сточную канаву.
Это были самые злодейские из всех убийств, совершенных ею. В обоих случаях ее рукой водил гнев и желание отомстить. Селена думала, что Рован начнет читать ей мораль.
– Вот и правильно, – сказал он.
Его слова настолько удивили Селену, что она повернулась к нему и увидела «деяния рук своих». Лицо расцарапано в кровь, камзол и рубашка порваны. Там, где она цеплялась за его руки, одежда была сожжена дотла, а кожу покрывали ярко-красные пузыри.
Отметины. Хуже всего, что она повредила ему татуировку на левой руке. Селена вскочила, не зная, как теперь быть. Ползать на коленях, вымаливая прощение?
Она представила, как ему было больно. И от ударов, и от ожогов. Неудивительно, что с подавляемыми словами наружу вырвалась и ее магическая сила.
– Ты меня… я такое наделала, – запинаясь, начала она, однако Рован махнул рукой:
– Не надо. Ты защищала тех, кто тебе небезразличен.
Нечто вроде извинения, поскольку напрямую фэйцы никогда не признавали себя неправыми.
Селена кивнула. Рован счел это за ответ.
– Я оставлю меч себе. – Она вытащила лезвие из земли.
– Ты его не заработала. – Рован помолчал, потом добавил: – Можешь считать это наградой. Но на время наших упражнений оставляй меч в своей комнате.
Спорить Селена не посмела. Пойдя на уступку, Рован и от нее ждал ответной уступки. Интересно, часто ли за последние сто лет он бывал так покладист?
– А вдруг эта тварь по нашим следам явится в крепость, когда стемнеет?
– Даже если и явится, ей не пересечь круг защитных столбов… Что тебя удивляет? Ты же сама чувствуешь их силу. На них наложены особые заклинания, отвращающие врагов. И от вражеской магии тоже.
Теперь понятно, почему крепость называется Стражем Тумана.
Они продолжили путь. Шли молча,
– Ты уже второй раз даешь мне немыслимые задания. Все обучение летит вверх тормашками. Наверное, ты самый худший учитель из всех, что у меня были.
– Странно, что ты только сейчас это поняла, – отозвался Рован, бросив на нее косой взгляд.
Селена фыркнула. На крепостных стенах зажглись факелы, в окнах – свечи. Казалось, крепость приветствовала их возвращение.
– Более печального зрелища я еще не видел, – поморщился Эмрис, когда Рован и Селена появились в кухне. – Вы с ног до головы в крови, грязи и листьях.
Зрелище и впрямь было печальным. У обоих – расцарапанные, перепачканные лица, где своя кровь перемешалась с кровью другого. Волосы – как гнезда сумасшедших птиц. Селена вдобавок еще и прихрамывала. Суставы двух пальцев были содраны чуть ли не до кости, а где успела разбить коленку, она уже позабыла.
– Вы напоминаете бродячих котов. Те способны грызться сутки напролет. Ешьте. – Эмрис поставил перед ними по миске жаркого. – Приводить себя в порядок будете потом. Тебя, Элентия, я освобождаю от вечерней работы на кухне и от утренней тоже.
Селена собралась возражать, но старик поднял руку:
– Еще только не хватает, чтобы ты забрызгала кровью пищу и посуду.
Морщась, Селена плюхнулась рядом с Рованом на скамейку. Боль от многочисленных ран была такой, что она заковыристо выругалась. Ей совсем не хотелось сидеть рядом с Рованом, и она добавила эпитетов.
– Когда будешь мыться, не забудь выполоскать рот, – сердито заметил ей Эмрис. – А то из него лезет сплошная дрянь.
Лока устроился возле хлебной печи и подавал Селене отчаянные знаки, водя ладонью по горлу. Это было предостережение: «Не повтори утренней ошибки». Даже Малакай, сидящий с другого краю в компании двух суровых караульных, внимательно поглядывал на нее.
Рован склонился над тарелкой. Казалось, кроме жаркого, его сейчас ничего не занимало. Селена вновь посмотрела на Локу. Тот отчаянно дергал себя за уши.
Вот оно что! Она не совершила обратного превращения. И все, кто был в кухне, это заметили. Ни кровь, ни грязь, ни листья им не помешали. Малакай выдержал ее взгляд. Сама не зная зачем, она мысленно подзадоривала старика: «Ну давай, скажи что-нибудь». Но Малакай лишь пожал плечами и вернулся к еде. Похоже, здесь никого это особо и не удивило. Селена откусила кусочек мяса и чуть не вскрикнула. Может, все дело в обостренных фэйских чувствах? Или сегодня жаркое действительно было вкуснее?
Эмрис стоял у плиты и тоже поглядывал на нее. Селена и ему бросила молчаливый вызов. Потом вернулась в свое смертное обличье, добавив к болячкам еще одну порцию боли. Эмрис принес им по ломтю свежего хлеба и сказал: