Наследница Ордена
Шрифт:
— О чём речь? — обхватила ее за шею прилетевшая вихрем Луон, с алым маком в волосах и в светло-красном платье. — Не обо мне ли?
— Говорили о том, кто из знакомых может оказаться адептом хаоса, — с серьёзной миной ответила Лиз, убирая руку налётчицы, всем видом показывая досаду. Видно, считала, что вмешиваться таким способом в важный разговор — невежливо.
— Ерунда! — отмахнувшись, поморщилась Луон. — Мы под защитой стен Ордена, здесь нам никто не страшен.
— А Карен, думаешь,
— У Карен была любовная горячка, все знают.
— Но от нее никто никогда не умирал.
— А она умерла! — топнула Луон, горячась. — Потому что у нее был не очень хороший кавалер, с такими долго не живут, — кинула на меня говорящий взгляд.
Она о Дарене?
— Мне пора, — поднялась я из-за стола. Не хотелось поддерживать нелепый разговор.
— Ты что, обиделась? Ты думала, что я его имею в виду? Но я не его. Я просто, в общем.
— Как бы и у неё любовной горячки не случилось, — долетело мне в спину, я споткнулась и с трудом устояла на ногах.
Болтливая Луон уже и Лиз обо мне насплетничала!
Вернувшись к себе, с час мерила шагами гостиную, взвешивая все за и против. Выходило всё очень скверно. Я чувствовала, что мне непременно нужно попасть в Зал Крещения, но не имела представления, откуда такая жажда и для чего мне это нужно. Чтобы понять? Постичь? Безумие и глупость, Дарен правду сказал.
Бросив взгляд в зеркало, я обмерла. В нём отражался еще один человек. Развернувшись, я встретилась с ним глазами.
— Как ты сюда попал?
— Через дверь, как все люди.
— Когда? — Я точно никому не открывала.
— С час назад. И всё думал, когда же ты меня заметишь. Хочешь новость: если бы я был убийцей — ты бы уже была мертва.
Я глядела на Дарена с расстроенными чувствами. Настолько увлеклась размышлениями, что ничего и никого вокруг не замечала.
Устало опустилась в кресло, от раздумий болела голова.
— Я должна идти к зеркалу Тенебрис. И в Зал Крещения… — Да только я сама не знала, зачем мне это.
— Ты не знаешь, что делать? — подступился Дарен и сел у моих ног. Он был таким тихим и спокойным, что я почувствовала, как напряжение отпускает и приходит уверенность. Что заставило Дарена дать мне клятву? В этом не было смысла. Как и в том, что я собиралась сделать. Но уверенность, что это правильно, только росла. Она, как волна цунами, набирала силу и мощь. Казалось, еще немного, и я не смогу свернуть ни вправо, ни влево — если идти, то только вперед.
Была лишь одна маленькая проблема — я понятия не имела, где сейчас зеркало Тенебрис.
— И ты хочешь, чтобы он шёл с нами? — недовольно свёл брови Дарен, давая понять, как он относится к идеи взять с собой Ива. — Он и так знает непозволительно много, то, что
— Вот именно, что терять уже нечего!
Дарен ходил перед креслом, на котором я сидела, туда и обратно и хмурился.
— Его помощь может оказаться бесценна.
— Ты права. Как правило, жизнь цены не имеет.
— Ты сгущаешь краски.
— А разве он не добился своего? Ты ведь ему уже поверила.
Я открыла рот и… Мне нечего было сказать.
Поднялась с кресла и оправила тёмно-синее до пола одеяние — не могла никак избавиться от привычки носить те же самые платья, какие принято в пансионе; видимо они мне слишком нравятся.
— Я так понимаю, ты согласен с моим решением. Иначе ты не оставляешь мне выбора…
— И что ты собираешься делать? — заинтересованно взглянул Дарен. — Бросить меня ради Пандемония? Не делай так. Я же этого не перенесу! — шутливо приложил он руку к сердцу.
— Дурак! Хватит изображать из себя паяца. Я тебя никак не пойму, то ты серьёзен, то вдруг…
— …веду себя как ненормальный? С хай-охотниками это часто случается. Они сходят с ума и дохнут, как мухи. Не знала?
— Как давно отец не пускает тебя в Зал Душ?
Его взгляд стал острым, как бритва.
— Это тебя не касается.
— Ещё как касается! Ты ведь не сможешь долго без своей второй половины души… Это скоро тебя убьёт!
— Меня не так-то легко убить, — безумная улыбка расплылась на его губах, но я видела, что он всё врёт. Ему больно.
— С зеркалом Тенебрис мы сможем попасть в Зал Душ и без разрешения генерала.
Дарен прищурился.
— Откуда такая тяга к неповиновению отцу? — как будто между прочим спросил он. Но меня это задело. Я вовсе не хотела быть плохой дочерью и идти наперекор отцу. Я просто не могла иначе.
Стояла опустошенная посреди комнаты, когда Дарен взял моё лицо в свои холодные ладони и вытер слезы, капающие из глаз, туманящие действительность.
— Ты не должна опускать голову, едва сделав первый шаг.
Я сморгнула слезы, и лицо Дарена, словно бы одухотворённое, с печатью света, стало ясным и чётким.
На что он меня толкает? Что за слова странные говорит? Может, он и в самом деле безумен, и Луон предупреждала не зря? Он вырывает сердца. Он убивает. Он тонет в крови своих жертв. И он смотрит на меня, будто я воплощение надежды…
Он безумен!
***
— И что я должен делать? — Пандемония сидел в высоком кресле, обтянутом белым мехом, положив ногу на ногу и прижав к виску указательный палец руки, поставленной на подлокотник. Вид у него был сосредоточенный, но лицо не выражало ни одобрения, ни сопротивления высказанной просьбе помочь.