Наследница поневоле
Шрифт:
Херби вновь застонал и патетически произнес:
— О, Боб, даже то, что мы с тобой были соперниками, не заставило бы меня так к тебе относиться, если бы убийца напал на тебя… А ведь я жертвовал собой ради тебя!
Гаррис был задет за живое: и этот нахал еще смеет утверждать, что он плохо к нему относится. Однако счастливо уцелевшая жертва киллера не дала ему открыть рта:
— Уйди, дай мне отдохнуть… Я должен собраться с мыслями, чтобы не забыть все то, что я должен буду сообщить детективу.
— Забыть, Джейк? — Боб озадаченно
— Ты что, не понял? Врач сказал, что я получил психическую травму! Меня накачали лекарствами, и теперь у меня все в голове путается, а ты меня с толку сбиваешь. Уйди.
Гаррис пожал плечами и удалился. Херби, наверное, действительно серьезно пострадал. Иначе, как понять то, что несколько минут назад он умолял, требовал, уговаривал Боба остаться, а теперь буквально выгоняет? Кроме того, адвокату послышалось, что Джейк прошептал:
— Как все удачно…
Впрочем, для него действительно удачно! Ведь его и застрелить могли. Хотя психическая травма тоже не шутки.
Проводив адвоката затуманенным взглядом, Херби протянул руку и набрал давно выученный им наизусть номер.
Когда ему ответили, он произнес только одно слово:
— Действуйте!
Глава 72
То, что происходило с Лизой потом, можно было сравнить разве что с кошмарным сном. И пожалуй, на ее месте любой пришел бы к выводу, что лучше регулярно видеть страшные сны, чем попадать в такие переделки наяву.
Поговорив с Гаррисом, Лиза стала нервно расхаживать по квартире, стараясь не приближаться к окнам, то поглядывала на телефон, то, подходя к двери, прислушивалась к каждому шороху, раздававшемуся на лестнице.
«Что же с Андреем? — думала она. — И что случилось в гостинице? Если разобраться, то зачем убийце Херби? Потому что он знает киллера в лицо? Но ведь киллер скрывается? Нет. Я просто ничего не понимаю. Глупая девчонка… Дура… Дура? Но за кем же тогда побежал Андрей?»
Зазвонил телефон. Лиза буквально подпрыгнула на месте. Его трели в тишине квартиры прозвучали тревожно и пугающе. Лиза сняла трубку и похолодела при первых же звуках незнакомого, хриплого голоса:
— Братишку своего живым видеть хочешь?
— Что? Кто вы? — Девушка задрожала.
— Увидишь. — Незнакомец коротко хохотнул. — Приходи к железнодорожной насыпи. На поляну собачников. И тысячу долларов не забудь. Отдам щенка.
— Но я… — Ей послышался слабый, полузадушенный вскрик, который сразу же оборвался:
— Лиза-а…
— Не теряй времени. Через пятнадцать минут я отрежу ему мизинец. Потом второй. Каждые пятнадцать минут он будет лишаться какой-нибудь части тела. — Похититель опять хохотнул. — И не вздумай ментам звонить! Почикаем мальчишку.
— Я иду, — сказала Лиза и удивилась тому, как твердо прозвучал ее голос.
Схватив пистолет и все оставшиеся деньги из шкатулки, она помчалась на темную улицу.
Поднялся ветер. Деревья отбрасывали на стены домов и тротуар
Глава 73
— Да как ты посмел, негодяй?! — закричала Берта Севастьяновна, увидев развороченный шкаф, свою шляпу, украшавшую голову сожителя, и пустую бутылку из-под водки, которую кавалер не успел убрать со стола. — Скотина, подонок, вор! — орала обезумевшая от такой наглости женщина, сорвав с наглеца дорогой ее сердцу головной убор. — Где плащик спер, ворюга?
— Как ты смеешь меня оскорблять? — возмутился Гавриил Иегудиилович, в котором взыграло чувство собственного достоинства, перемешанное с парами украденной водки. — В моем доме не выражаться!
— В твоем доме? В твоем доме? — злорадно закричала Берта Севастьяновна и извлекла из кармана какую-то бумажку. — Это теперь мой дом, бомжара! Ты мне его продал! Ясно? Не веришь — читай!
Цуцульковский поверил как-то сразу. Он попытался дрожащей рукой взять страшную, обрекавшую его на бродяжничество бумажку, но Берта Севастьяновна проворно отскочила:
— Как бы не так! Читай, но не цапай!
На глаза Гавриила Иегудииловича навернулись слезы, буквы прыгали, не желая складываться в слова, да он и не пытался читать: горе его было невыносимым. Как же так? Его предала и обманула женщина, которую он любил всем сердцем. Жизнь… Жизнь рухнула…
За одно мгновение страшно постарев и лишившись сил, он с трудом встал.
— И что же, Берточка? Мне уходить?
— А ты как думал?
Взгляд его упал на сумку, полную продуктов и бутылок.
— Ты получила деньги?
— А твое какое дело? — гордо вскинула голову Берта Севастьяновна.
Цуцульковский тяжело сглотнул и промолчал.
— На, убогий! — Берта вытащила из сумки бутылку напитка «Оригинальный» — водки она сожителю давала редко, считая, что жирно будет, — и поставила на стол. — Бери и вон отсюда!
Гавриил Иегудиилович понурился и протянул руку к бутылке. Он раздавлен, унижен, его предали… Что уж теперь?
Берта Севастьяновна блефовала. Она еще не завершила оформление комнаты на себя, но ярость толкнула ее на необдуманное заявление, и она заколебалась. Хотя паспорт Цуцульковского, якобы потерянный им по пьянке, давно уже был у нее в руках, и потому едва ли приходилось опасаться каких-либо решительных действий со стороны Гаврюши.
Пожалуй, Берта готова была пока оставить его, но взгляд ее упал на ее собственный шифоновый шарфик, под которым угадывалась ее же водолазка.
Издав истошный визг, она сорвала с Цуцульковского шарфик и вцепилась ему в волосы. Вырываясь, он оттолкнул Берту, которая отлетела к кровати и свалилась на супружеское ложе.
— Убивают! — еще громче завизжала она.
Озверевший Гавриил Иегудиилович схватил за горлышко бутылку и с искаженным лицом кинулся к аферистке.
Ее дикий, полный ужаса вой отрезвил его.