Наследница жрецов
Шрифт:
— Лорд Малкольм, — проговорила я тихо, когда головная боль утихла. — Я надеюсь, мне все же дадут возможность просмотреть его воспоминания? Клянусь, я не замышляю ничего дурного и принесу свои искренние извинения, что отняла ваше время, если окажусь неправа.
— В том случае, если вы окажетесь неправой, извинений будет недостаточно, — произнес мужчина, и я ощутила, как страх постепенно овладевает моим телом. Я посмотрела на женщин, но они молчали. Надеюсь, они не решат меня убить. — Вы принесете
Его глаза смотрели холодно, губы были слегка поджаты, он совершенно определенно не шутил.
Понимание пришло ко мне мгновенно.
Лорд Малкольм с самого начала сильно сомневался, что я увижу то, чего не выпытает герцог Альбатте. Но всем им нужно было, чтобы я наконец стала светлочтивой. И поэтому мне дали войти в штаб. Здесь я увидела или могла увидеть то, чего мне знать или видеть не следовало. И у них появился весомый повод надавить на меня с клятвой.
Но…
— Что если я окажусь правой? — мой голос прозвучал холодно-вызывающе.
Мне очень не понравилось, что я попалась в эту ловко расставленную ловушку.
— Я принесу извинения, что сомневался в вас. И вы сможете отправиться назад в академию.
— А клятва? — прищурилась я.
— Возможно в этом случае, мы решим, что вам можно доверять.
— Сегодня я не принесу никаких клятв, — гордо произнесла я и отвернулась. Надеюсь, это прозвучало как: «Можете начать готовить свои извинения». Я бы сказал так, но у меня отчего язык не повернулся произнести такое в сторону лорда Малкольма. Мало ли… Прибьет еще.
— Самонадеянно, — уважительно произнесла леди Лимираин.
— Мне нравится, — усмехнулась леди Габриэль.
Вот же… Парочка. Неудивительно, что Николас и Эвелин хорошо общаются.
— Вы ведь мне солгали, я права? Герцог Альбатте прекрасно осведомлен о том, что я должна прийти.
— Узнаю Кэтрин, — фыркнула мать Эвелин.
— А я говорила, что нечего устраивать драму на пустом месте, — вторила ей мать Николаса.
— Ну почему же? Зато все выглядело очень достоверно! — не согласилась первая.
— Ридарон закончил, — произнес Малкольм, и я вновь посмотрел на стеклянный куб, из которого выходил мужчина.
Его овивала аура могущества и власти, отчего мне захотелось вжать голову в плечи, а уж когда наши взгляды встретились, вовсе почувствовала себя кроликом перед удавом. Эта же энергия иногда чувствовалась и в Рейгане. И только сейчас я поняла, каких сил ему стоило постоянно обуздывать ее.
— Ваша светлость, — произнесла я, сделав реверанс.
— Леди Ребекка, — произнес он. Голос его был грудным и глубоким.
Я вопросительно посмотрела на Малкольма. Тот в свою очередь обратился к Ридарону.
— Что ты узнал?
— Как мы
— Я слышал, ты спрашивал про штаб.
— Да. Он рассказал, где сидит их лидер.
— Он назвал тебе его имя?
— Джока.
— Джока? — усмехнулась мать Эвелин. — Разве это не переводится с древнегабийского как «шутник»?
— Оно точно ненастоящее, — произнесла леди Габриэль.
И это еще раз подтверждало мою теорию о том, что все это лишь ловушка.
— Можно я все же посмотрю его прошлое? Может быть, я узнаю что-то полезное? — обратилась я к Малкольму.
Он посмотрел на Ридарона, и тот кивнул.
— Иди, будь готова принести клятву, — произнес он, у меян по коже пробежались мурашки.
— Лорд Малкольм сказал, что, если моя теория окажется верна, я смогу пока не приносить ее, — я старалась, чтобы мой голос не дрожал.
— Но ты ошибаешься, — произнес герцог и направился к двери.
То есть, он даже не хотел проверить, права ли я? Он настолько верил в свои силы и не верил в мой успех? Я уверена, что будь на его месте Рейган, он точно бы осталось. Как же он все же отличается от отца. И, кажется, ему больших сил стоило это отличие. Герцог наверняка стремился создать из своего сына точную копию себя.
Я хмуро посмотрела вслед уходящему мужчине и решительно направилась к стеклянному кубу. Затворив двери, подошла прямо к мужчине, который выглядел не лучшим образом. Он был очень бледен, и это было заметно даже в сумраке. Его голова повисла, словно у него не было сил ее поддерживать в прямом положении.
Точно… Мать Эвелин говорила, что была битва.
Похоже, он сначала сражался, и только потом его пленили.
Я сделала глубокий вдох, стремясь убедить себя, что делаю это для пользы дела, а также, чтобы доказать совету, что они ошибались. Что они не всесильны, и самое главное, что враг это понимал.
Стянула с руки перчатку и поднесла ладонь к обнаженному предплечью мужчины. До соприкосновения оставались миллиметры. Я закрыла глаза, и сжала его руку, и тут же погрузилась в его память.
Мне повезло.
Ближайшие к моему восприятию воспоминания были, кажется, о похищении. Это значило, что к нему точно не применялось подчинение. Но, с другой стороны, подчинение и ловушка не является взаимоисключающими фактами. Отсутствие одного не означает отсутствие и другого.
Я не пошла по легкому пути и не притянула те моменты из жизни, которые так и прыгали в руки. Как и говорил Рейган, я представила память мужчины, как клубок. И сейчас стала разматывать его, стремясь углубиться в прошлое. Хотя и чувствовала, что это занимает огромное количество сил.