Наследница. Графиня Гизела (сборник)
Шрифт:
Баронесса улыбнулась и отвернулась в сторону. Взгляд ее упал на молодую графиню, которая, сжав губы, наблюдала эту сцену.
— Что с тобой, дитя? — испугалась она за падчерицу. Ее озабоченность, казалось, заставила забыть обо всем остальном. — Я должна тебя пожурить. Непростительно было с твоей стороны бежать туда, где и выстрел, и ужасное зрелище могло расстроить твои нервы! И как можешь ты надеяться на выздоровление, когда так неосмотрительно поступаешь со своим хрупким здоровьем!
Все это должно было выражать нежную заботу, но эти упреки, годные разве что для десятилетнего ребенка, не подходили для девушки, полной свежести и силы, горделиво смотревшей на мачеху.
Своеобразная манера молчать была присуща Гизеле: не смущение, а выразительное нравственное превосходство, избегающее лишних слов, сквозило в этом молчании.
Госпожа фон Гербек называла это «графским фельдернским упрямством в более отчеканенной форме», что и подтверждала теперь своим лукавым видом и неодобрительным покачиванием головы.
Никто не заметил того быстрого взгляда, который Оливейра бросил на Гизелу при заботливом восклицании баронессы. Но кто бы увидел, с каким выражением сдвинулись эти суровые брови при безмолвном, гордом протесте девушки, тот содрогнулся бы от опасений за юное существо, бессознательно ставшее предметом такой поистине фанатичной ненависти…
Обернувшись, дамы не увидели португальца, который, тихо раздвинув кусты, скрылся в глубине леса.
Глава 13
Госпожа фон Гербек с насмешливой улыбкой указала в направлении подрагивающих веток, где еще мелькала светлая летняя одежда португальца.
— Вот он, исчез, точно сказочный герой, — сказала она. — Ваше превосходительство сами смогли убедиться, какого восхитительного соседа получил Белый замок! Ведь это ни на что не похоже! Его благородная португальская кровь не считает нужным склонить голову перед немецкой дамой! Ваше превосходительство, я вне себя от манеры, с которой он принял вашу благодарность!
— Глубоко сомневаюсь, что это была гордость, — задумчиво ответила баронесса с едва заметной, многозначительной усмешкой.
Глаза гувернантки сверкнули по-кошачьи — ее противник имел могущественного союзника — женское тщеславие.
— Что, его поступок с графиней, ваше превосходительство, вы тоже извиняете? — спросила она с горечью после минутного молчания. — Он бесцеремонно схватил ее, прижал к себе, а потом отбросил в сторону!
— В этом моя душечка сама виновата, — возразила баронесса, слегка касаясь рукой щеки Гизелы. — Эта геройская попытка спасти собаку была по меньшей мере ребячеством, не правда ли, малютка?
— Да-да, оттолкнул ее, — возвышая голос, продолжала гувернантка, — причем с какой-то ненавистью, вы могли это заметить, ваше превосходительство.
— Я этого не отрицаю, моя милая госпожа фон Гербек, я это видела собственными глазами, но согласиться с вашим утверждением, что это было с ненавистью, не могу. Какую причину имеет этот человек ненавидеть графиню? Он совсем не знает ее! Как я понимаю, это бессознательное движение, с которым он оттолкнул нашу дочь… Должна вновь напомнить, что ей необходимо полное уединение. Имейте в виду это наше с супругом желание.
И она выставила свою прелестную, обутую в щегольской ботинок ножку, устремив на нее свой, как бы полный мучительного затруднения, взор.
— Мне не хочется еще раз поднимать эту деликатную тему, — обратилась она наконец к Гизеле, — но я считаю своей обязанностью сказать, поскольку ты, мое дитя, желаешь эмансипироваться… Очень многие мужчины и женщины питают отвращение ко всему, что называется «нервными припадками». Твоя болезнь, к несчастью, многим известна, моя милая Гизела. В свете тебе
И она указала в направлении, куда скрылся португалец.
— Глупенькая, — ласково продолжила она, увидев, как побелели губы девушки, — это не должно тебя тревожить. Разве нет людей, которые тебя любят, разве мы не носим тебя на руках? Мы надеемся, что постепенно здоровье твое улучшится.
Как и все искушенные в дипломатии люди, успешно отправив стрелу в цель, сразу же меняют тему, так и она не замедлила прекратить разговор.
Приказав одному из лакеев найти брошенный зонтик, она с улыбкой призналась, что «ужасно испугалась».
— Да и неудивительно, — добавила она. — Я видела Лесной дом, он производит такое же впечатление, как и его хозяин: с одной стороны, кажется жилищем сказочного принца, с другой — логовом какого-нибудь северного варвара. Кто знает прошлое этого человека — даже его попугай кричит о мщении…
Она замолчала.
Из Лесного дома пришли люди, чтобы унести собаку и перекопать то место, где она лежала. Они подняли животное так бережно и осторожно, как будто это был труп человека.
— Как же его любил барин! Геро был ему добрым товарищем, — сказал один из пришедших лакею из Белого замка. — Однажды спас его от разбойников… Барин вернулся домой бледный как смерть, и старина Зиверт чуть не воет, он так привык к Геро за это время.
Дамы стояли неподалеку и слышали каждое слово.
При упоминании имени Зиверта баронесса с презрением отвернулась и направилась к накрытому столу. Усевшись, она принялась сквозь лорнет разглядывать падчерицу, которая медленно шла с госпожой фон Гербек в ее сторону, в то время как люди португальца со своей ношей скрылись в лесу.
— Кстати, Гизела, — обратилась она к подходившей молодой девушке, — не обижайся, скажи мне, почему ты одеваешься так странно и так бедно?
На молодой графине было точно такое же платье, как и в тот день, когда она каталась на лодке, разница была лишь в цвете. Нежно-голубое, без всякой отделки, оно походило на талар [7] с широкими, открытыми рукавами. Талия была перехвачена узким поясом. Черная шелковая лента удерживала темно-русые волосы, зачесанные назад. Наряд этот мало походил на парижский туалет a la Watteau [8] , но девушка похожа была в нем на эльфа.
7
В Средние века длинное, до пят, одеяние западноевропейского католического духовенства. (Примеч. ред.)
8
В стиле Ватто (фр.).
— Ах, это извечное горе Лены, ваше превосходительство, — пожаловалась гувернантка. — Я уже давно замолчала.
— Вы этого и не должны были говорить, госпожа фон Гербек, — прервала ее строго Гизела. — Не вчера ли вы уверяли одну из наших судомоек, что большой грех быть тщеславной?
Улыбка заиграла на губах баронессы, гувернантка же вспыхнула.
— И я была вполне права! — ответствовала она с жаром. — Эта глупая, бессовестная девчонка купила себе соломенную шляпку точь-в-точь как моя новая! Но, милейшая графиня, возможны ли подобные сравнения… Это непозволительно с вашей стороны. Это опять одна из ваших колкостей!