Наследница
Шрифт:
— Нет-нет, не так быстро! У нас впереди много времени, целая ночь в нашем распоряжении. Борис, я хочу, чтобы всё было красиво.
— Так и будет… Иди ко мне, — хрипло проговорил он.
— Ты не понимаешь, — теперь Элен надула губки и заговорила тоном капризной придворной кокетки. — Я пришла сюда вопреки всему, что мне внушали с детства. Я сама сняла этот дом, я сама всё сделала так, как ты видишь. Неужели всё это напрасно? Ведь у нас только одна встреча! Потом вернётся Юзеф, а вскоре мы с ним уедем обратно в Польшу, — она замолчала, как будто сдерживаемые слёзы не давали ей говорить.
Лосев, удивлённый этим монологом и её новой манерой говорить,
— Я ещё никогда не была… с мужчиной. Мне хотелось бы, чтобы это запомнилось мне навсегда, как самая прекрасная сказка… Ведь я вам нравлюсь, правда? — поднимая голову, спросила она.
— Да.
— Вы меня любите?
— Конечно! — не задумываясь, ответил Борис.
— Тогда пусть будет всё красиво. Пожалуйста!
— Хорошо. Конечно. Пусть всё будет так, как ты хочешь, — Лосев подумал, что и впрямь поторопился. Почему бы и не потянуть удовольствие? Он вновь прилёг на кушетку.
— Иди ко мне, — позвал он. — Только сними эти мужские вещи. Ты в них выглядишь прекрасно, но я хотел бы видеть рядом с собой женщину, а не юношу, пусть даже обворожительного.
Элен улыбнулась, опустив ресницы, и отошла за ширму, стоявшую в углу. Вскоре она показалась оттуда в синем шёлковом корсете и женских батистовых белых панталонах, подхваченных под коленями шёлковыми лентами в цвет корсета. Бориса вновь захлестнула волна желания, но теперь он уже сумел сдержать себя, ожидая инициативы со стороны Элен. Она предложила:
— Давайте выпьем вина. Это — лучшее, что мне удалось найти, — указала она на бутылку.
— Да, замечательно, — одобрил предложение Борис. — Принеси мне! — почти приказал он.
Элен, вроде бы не заметив этого тона, прошла к столику и начала наливать вино в бокалы, повернувшись к Борису спиной. Да, Элен знала, о чём говорила, когда намекнула Юзефу, что Лосеву будет на что смотреть, кроме вина! Оказалось, что корсет, надетый не на нижнюю сорочку, как было принято, а на голое тело, сзади имел ещё одну шнуровку, в дополнение к той, которая смыкалась на груди. Ткань только чуть прикрывала бока, так что шнуры были единственной защитой обнажённой спины. Взгляд Бориса не мог оторваться от этой соблазнительной картины, и он ничего другого не замечал. Наконец, потратив немного больше времени чем требовалось на то, чтобы наполнить два бокала, Элен повернулась и, покачивая бёдрами на манер восточных наложниц, направилась к кушетке. Протянула Борису один, глядя в глаза, поднесла к губам второй и, не отрывая взгляда, выпила. Он последовал её примеру. Отнеся опустевшую посуду обратно, Элен вернулась и остановилась перед кушеткой, с улыбкой глядя, как Борис снимает сорочку. Когда он принялся стаскивать с себя кюлоты, она остановила его.
— Погодите, господин Лосев, не стоит.
— Почему? — вырвалось у него.
— Для того чтобы разговаривать, штаны снимать не нужно. Оставайтесь в них.
— Разговаривать? Мы пришли сюда, чтобы разговаривать?!
— Именно, — кивнула Элен.
— О чём? — резко засмеялся Борис. — О любви и дружбе?
— Может быть.
— Ладно, хватит этих глупостей. Иди сюда! Я хочу тебя!
— А я не хочу, — невозмутимо ответила Элен. Её польский акцент внезапно исчез, так же как и капризный тон и застенчивость. — Мне нужны от вас только ответы на несколько вопросов.
— Нет, это уже слишком! — Борис сделал попытку встать. Но ему тут же пришлось лечь обратно, поскольку в руке Элен неожиданно оказался пистолет со взведённым
— Лежите тихо, — приказывала теперь она.
Лосев смотрел на дуло пистолета, направленного ему в лицо.
— Это что, ещё один розыгрыш? Как с мужским платьем?
— Можете считать так, если вам угодно.
— Но это не игрушка!
— Я знаю.
— Он заряжен!
— Я знаю.
— Ну, хватит, заканчивай свою шутку, она мне не нравится! — нахмурился Лосев, но при этом в его голосе была слышна лёгкая тревога.
— Это не шутка.
— Хочешь сказать, что выстрелишь в меня?
— Если понадобится — да. И я попросила бы вас называть меня на вы.
— Но что вам нужно? Я вас чем-то оскорбил? Обидел?
— Обидел… Оскорбил… — Элен медленно повторила его слова, как бы прислушиваясь к их звучанию. — Пожалуй, и то и другое.
— Но… — Лосев был в замешательстве. — Чем? Вам неприятно моё внимание? Тогда почему просто не сказать об этом? Я больше не подойду к вам, если в этом дело.
— Дело не в этом.
— Тогда в чём? Я, право, теряюсь. Мы знаем друг друга совсем недолго, а своим вниманием вы почтили меня и вовсе только лишь в последнее время.
— Вы не правы, — покачала головой Элен, — мы знаем друг друга очень давно… Постарайтесь припомнить, не случалось ли в вашей жизни события, о котором вы предпочитаете не только не говорить, но не вспоминать о нём даже наедине с самим собой? — и, видя усилившуюся тревогу в глазах Бориса, она продолжила: — Чтобы не тратить зря время, драгоценное для нас обоих, я дам вам подсказку. Когда-то я часто слышала от окружающих, что очень похожа на мать, которую, к сожалению, не помню, и на брата, с которым мы были — просто одно лицо. Только разница в возрасте мешала принять нас за близнецов. Правда, у него волосы были русые, а глаза — серые… И вот, из всей нашей семьи в живых удалось остаться только мне, да и то случайно. Этим я обязана отцу и брату, которые, давая мне возможность спастись, погибли от рук неких пяти негодяев, пришедших в наш дом, как воры, среди ночи.
Теперь Лосев смотрел на неё с ужасом. Он побледнел и ничего не говорил. Элен, понаблюдав за ним немного, нарушила давящую тишину:
— Вижу, вы вспомнили. Память пока что не подводит вас. Это хорошо.
Борис через силу сглотнул и сразу севшим голосом тихо сказал:
— Этого не может быть. Вы не можете…Это не вы… То есть вы — это не она…
— Да, я понимаю, вам трудно поверить, что я жива после того как вы там, в гостиной графа Кречетова, приняли участие в убийстве, после того как не пожалели маленькую девочку, совсем ещё ребёнка, предоставив ей или заживо сгореть вместе с домом, или задохнуться в дыму. Мало этого. Спустя несколько лет вы и все остальные опять собрались вместе, когда узнали, что её приютили цыгане, и вновь попытались её убить. Вам опять не повезло. Цыгане действительно меня любили и сделали всё, чтобы спасти.
— А Польша?..
— Что — Польша? Да, я теперь живу в Польше. Там тоже нашлись люди, которым оказалась небезразлична моя судьба. Впрочем, вы тоже, по-своему, не были к ней равнодушны, — усмехнулась Элен.
— И вы пришли сегодня, чтобы убить меня? — по губам Лосева тоже скользнула улыбка, но бледность не прошла, страх прочно владел им, хотя он и старался не показывать этого. Он лихорадочно пытался найти выход.
— Да, — спокойно кивнула Элен, — я пришла вас убить. По-моему, это справедливо. Разве нет?