Наследница
Шрифт:
— Вы так внимательно смотрели на упряжь, — сказал Ален. — С ней что-то не так?
— Поизносилась немного. Кольцо погнуто. Удила можно поменять, — коротко ответил Мирко.
— А возьмётся кто-нибудь помочь с этим делом?
— Можно помочь. Только зачем? Лучше я всю упряжь тебе, барин, сменю. Не думай, я не из-за денег. Это для дочки.
— Спасибо.
Помолчали. Потом Ален всё же спросил:
— Можно у вас узнать об одном событии?
— Спрашивай, барин, почему ж нет?
— Было ли такое, что какой-то человек помог вашему табору, предупредил об опасности?
Мирко
— Было. А почему спрашиваешь?
— С ним говорила моя сестра, он рассказал, что спас цыган. Но нам что-то не верилось. Вот мы и решили у вас спросить, правда ли это.
— Почему ж вы тому человеку не поверили?
— А почему вы поверили?
— Мы тоже поверили не сразу, — вздохнул Мирко. — Он ведь у нас тогда не первый раз появился. Сначала он помогал Баську поймать. Да обманули мы его. Когда ж он опять заявился и стал пугать нас тем, что на следующий день нас всех беда ожидает, мы прогнать его сперва хотели… А он вдруг на колени перед всеми встал и говорит: «Убейте меня здесь, чтобы я не был виновен в ваших бедах, что завтра придут». Тут мы уж поверили, быстро собрались и ушли. Но двоих оставили. Они спрятались, чтобы посмотреть, что будет. Вот они и рассказали после, что плохо бы людям пришлось, останься мы там. Появились человек десять, все с оружием. Один из них, как увидел пустое место стоянки, разозлился здорово.
— А того, что предупредил, с ними не было?
— Не знаю. Сам ничего не видел… Вот ты, барин, сказал, что он говорил с сестрой твоей. А что с ним дальше стало?
— А почему вам это интересно?
— Дочка сказала, что все, кто угрожал ей, умерли. Тот человек, вроде, тоже среди них был…
— Да, он был среди них. Но он не умер. Он ушёл в монастырь.
Мирко молча кивнул. Потом сказал:
— Это правильно.
— Что правильно?
— То, что не умер. Бог знает, кто имеет право остаться на этом свете.
Все замолчали. Что ещё говорить, Ален не знал. Возникшую было неловкость сгладил Мирко, сказав:
— Вон, уже всё готово, нам машут. Идёмте, — и первым, не дожидаясь их, направился к шатрам, где женщины закончили все приготовления.
Угощение удалось на славу!
— Ой, не могу больше! — простонал Ален. — Ни кусочка больше не поместится!
— А ты встань да пройдись немного, — полушуткой предложила сестра, — может, место и появится.
— Не, панна Элена, — отдуваясь произнёс сидящий рядом Штефан, которого тоже позвали к праздничному столу, — это не поможет. Я, кажется, неделю теперь есть не смогу, переваривать буду. Вот не знал, что цыгане так едят…
Элен тихонько засмеялась. Внезапно кто-то обнял её за плечи со словами: «Привет, подружка!». Она обернулась и увидела улыбающуюся молодую цыганку, у которой из-под платка выбивались роскошные пряди волос медного цвета.
— Ася!
— Ну, а кто ж ещё? Я ходила в село, гадала и даже не поверила, что это правда, когда мне сказали, но поторопилась вернуться. А это и впрямь ты!
— Это и впрямь я.
— И что? Тебе наскучила жизнь барыни? Ты решила вернуться? — со смехом спрашивала Ася. — Или опять тебя прятать придётся?
— Нет, не придётся прятать. Я приехала повидать всех вас, да познакомить с женихом и братом.
— Это точно, должны. Выходит, ты, барин, счастливым родился, — обратилась она к Алену, — живым вышел оттуда. Значит, и дальше счастливым будешь.
— Это тебе карты шепнули? — улыбнулся он.
— Нет, карты только много раз говорили, что живой ты. И мне говорили, и вон, Чергэн тоже. А счастье твоё по глазам видно, — опять улыбнулась она.
— Быстро ты всё это разглядела. Только вряд ли права.
— Не веришь? А ты дай-ка мне на твою ладонь взглянуть, я подробнее тебе всё расскажу. Может, тогда поверишь.
Говоря это, Ася уже уселась рядом с Аленом и уверенно протянула руку. Он, усмехнувшись невесело, протянул в ответ свою. Ася некоторое время разглядывала линии на его ладони, а потом, подняв брови, весело посмотрела ему в глаза.
— Ай, грех печалиться тому, кто такой узор на руке носит. И жизнь длинная, и достаток в ней будет. Людей себе подчинить умеешь, но не силой. А ещё — женишься скоро, и счастлив будешь. Жена твоя долго с тобой будет, и другой с тобой рядом не быть. Детей она тебе родит. Разве не это называется счастливой судьбой?
— Счастливой?
— Ай-я-яй! Знаю, что думаешь. Только что было — то прошло. Ты своим прошлым беспечальное будущее оплатил. Только верить надо в это. Не поверишь, будешь о плохом думать — удача от тебя отвернётся. Ангел обидится и не станет тебе больше помогать.
— Ты так говоришь красиво — как песню поёшь, — улыбнулся Ален. — Если бы ты ещё научила меня, как верить научиться?
— Этому научить нельзя. Просто верить надо. Это внутри должно быть. А о песне ты хорошо сказал. Песни мы сегодня ещё не пели. И не танцевали. Баська! Ты не забыла ещё, как плясала с нами? Не хочешь показать своему брату, как танцуют цыгане?
— Очень хочу! Только… не в этом же платье? У тебя не найдётся старенькой юбки?
— Э-э! Для любимой подруги найдётся и юбка, и кофта! Только вот на ноги ничего предложить не могу.
— Это и не нужно! Я буду танцевать босая!
Они вдвоём тут же исчезли переодеваться.
— Нас, как я понял, ожидает опять что-то неожиданное? — спросил молчавший до этого момента Юзеф.
— Элен собирается танцевать, по-моему, — неуверенно ответил Ален.
— Она когда-то удивила всех нас своим танцем, — вступила в разговор Чергэн. — Сама научилась, никто и не знал об этом. А плясала так, что нашлись даже, кто позавидовал.
— Да, в отношении удивлять — это у неё всегда хорошо получалось, — ответил Юзеф. — А скажите, вот только что эта девушка гадала по руке… и как к этому относится? Она шутила? Или этому можно доверять?
— Да, конечно шутила, — ответил вместо Чергэн Ален. — Хотела развлечь, повеселить…
— Это — как ты сам чувствуешь, — внимательно глядя на него, возразила цыганка. — Приятное сказать — это конечно. Но если бы она не видела этого на руке, то и не говорила бы. Не стала бы говорить о неудачах и огорчениях. Сказала б, что больше несчастий не будет. Сказала б, что всё страшное позади осталось. А она вон, сколько всего тебе предсказала. Такое просто так не говорят. Это увидеть надо. Значит, ты и правда, счастливый.