Наследница
Шрифт:
— Военного? — Юзеф усмехнулся. — Нет-нет. Правда, этот вариант я тоже обдумывал, но на этом поприще много не заработаешь, а я бы хотел иметь приличный доход. К тому же, жизнь военного порой зависит не от его собственных сил и навыков, а от превратностей судьбы и глупости командиров.
— Так что же вы решили?
— Телохранитель.
— Телохранитель? — удивлённо переспросила Элен. — Разве это принесёт больший доход? И разве при этом судьба будет более благосклонной?
— Доход — несомненно. Здесь всё будет зависеть от правильного выбора хозяина.
— Но, неужели, всё так просто: пожелал быть телохранителем, пришёл к богатому шляхтичу и — пожалуйста?
— Нет, конечно. Всё не просто. Нужно стать достойным этого места. Нужно быть одним из лучших. Вот поэтому я и хочу продолжить обучение. Поэтому и старался стать лучшим в школе пана Буевича. Это откроет мне путь дальше.
— Откроет путь… Куда? Вы что имеете в виду? — нахмурилась Элен. Теперь настал черёд удивиться Юзефу:
— Как это, что я имею в виду? Учиться и дальше в школе пана Буевича.
— Но… Мы ведь… Школа уже закончена.
Юзеф всё так же удивлённо смотрел на неё.
— Разве вы не знаете? Ваш дядя не говорил вам?
— Что?
— Нет, не может быть… Вам должно быть известно, что тот, кто станет лучшим учеником школы, получает право учиться дальше, в другой школе, бесплатно. И та и другая — собственность пана Буевича. Я думал, что и ваши успехи, и ваши занятия с дядей — именно для того, чтобы… Так значит, вы даже не слышали этого?
— Нет, — Элен снова взяла в руки бокал и больше уже не выпустила его, время от времени делая глоток, — дядя ничего не говорил об этом.
— В таком случае — простите меня ещё раз. Я не должен был говорить об этом.
— Напротив, я благодарю вас. Всегда лучше знать, чем не знать… Так, значит, завтра тот, кто выиграет бой…
— Сможет рассчитывать на дальнейшее обучение без оплаты.
— Понимаю, — Элен помолчала, катая пальцем по столу засохшую крошку хлеба. Потом, допив вино, встала:
— Пан Юзеф, обещаю вам, что вы сможете продолжить обучение.
Юзеф тоже поднялся:
— Нет, не нужно.
— Почему? Вы же мечтали об этом, рассчитывали на это.
— Достигнуть этого я могу, лишь честно победив. Ваше обещание означает, что вы рассчитываете намеренно проиграть мне завтрашний бой. Я не хочу добиваться желаемого таким способом!
Элен обернулась, уже шагнув к выходу:
— Вы честны и благородны, я ценю это. Тем более что принимаю ваше предложение и отныне считаю вас своим другом. Но кто вам сказал, что я собираюсь поддаться вам завтра?
Оставив Юзефа в полном недоумении, она вышла вместе со слугой, поджидавшим её у двери и недовольно ворчавшим по поводу того, что ей не престало так себя вести.
По дороге домой Элен обдумывала предстоящий разговор с дядей Яношем. А в том, что
Она весь вечер пыталась застать пана Яноша одного, но, как назло, он всё время был с паном Войтеком. Наконец, отчаявшись, Элен вошла в кабинет и обратилась к дяде:
— Дядя Янош, я бы хотела с тобой поговорить.
Пан Янош был в самом замечательном расположении духа.
— Говори, конечно, моя милая. О чём?
— Это касается Алена.
Повисла пауза, потом пан Войтек встал и, сказав, что хотел бы проведать своего захворавшего вчера коня, вышел. Пан Янош слегка насторожился.
— Чего ты хочешь?
— Дядя Янош, почему ты мне ни разу не сказал о другой своей школе? — сразу в лоб спросила Элен.
— О какой другой школе? Ты о чём? — Янош всё ещё на что-то надеялся.
— Не надо, дядя Янош, я всё знаю.
— И? Знаешь — и что? — тон у Яноша резко изменился. — Ты собираешься и туда проникнуть?! Тебя…
— Да, — не дав ему договорить, сказала Элен.
— Нет, — так же твёрдо откликнулся дядя.
— И всё-таки я буду там. Только почему же ты говоришь «проникнуть»? Я буду там учиться на законном основании, и ты ничего не сможешь сделать.
— Это ещё почему?
— Потому что ты сам установил правило, по которому тот ученик, который лучшим закончит обучение, имеет право на его продолжение.
— Я его установил, я и отменю, — пан Янош завёлся.
— Ты сможешь его отменить только со следующего года, ведь нынешним ученикам было обещана эта привилегия для лучшего, а ты слишком высоко ценишь свою честь, чтобы отступить от слова.
— Неужели ты надеешься выиграть завтрашний бой?
— Да. И ты сам сделал всё, чтобы это было так.
— Так я ещё и виноват, оказывается?
— Нет. Но я действительно могу выиграть завтра.
— Это ещё неизвестно, а значит, и говорить пока не о чем.
— Нет, есть, о чём! — девушка ни в чём не уступала дяде. — Если я проиграю, то всё останется, как есть. А если всё же выиграю? Ведь ты знаешь, что такое возможно.
— Чего вы, в конце концов, хотите от меня?! — взорвался Янош. — Что рассчитываете услышать? Разрешение? Пожалуйста! Делайте, как вам заблагорассудится! Только учтите, милая панна: там, куда вы так рвётесь, на мою помощь даже не рассчитывайте! Будете отбиваться сами. Думайте о том, что, сколько бы вы там ни продержались — неделю или две — вы запомните это время на всю жизнь, как самый ужасный сон. И ещё: как вы думаете, долго ли все будут в неведении, о том, что вы — девица? И что будет после?