Наследница

Невейкина Елена Александровна

Тут она получила внезапную поддержку в лице пана Войтека.

— Пан Янош, она у тебя никогда не была избалованной неженкой. Ей всегда удавалось самой себя обслуживать.

Настал, наконец, день отъезда. Элен ждала его и с нетерпением и с трепетом. Нет, она не боялась дальней дороги. После странствий с цыганами, её никакая дорога не могла бы испугать. Тем более что в этот раз она ехала даже с охраной. Но она сказала дяде правду: ей самой неясно было, зачем она едет. Её немного пугала неизвестность — что она найдёт там, где родилась и росла? Чем встретят её родные места? Именно эти мысли занимали её. Сейчас даже желание узнать хоть что-то об убийцах отца и брата отступили на второй план.

Элен уселась в небольшую коляску, попрощавшись с пани Марией, неодобрительно поджимавшей губки, паном Войтеком, поцеловавшем её в лоб и шепнувшим: «Будь поосторожней», и Гжесем,

который едва ответил на её слова. Пан Янош сел вместе с ней. Для всех — он сопровождал её до соседнего городка. Оттуда пан Янош должен был вернуться назад в той же коляске. Во дворе скромной гостиницы Элен дожидалась удобная, хоть и небольшая дорожная карета. Сопровождающие её слуги тоже были здесь. Они считали, что будут сопровождать пана Алена. Поскольку они были людьми новыми, взятыми по рекомендации и не имели контакта с домашними слугами, они ничего не подозревали. Со своей стороны все в доме, кроме Войтека, были уверены, что панна Элена отправляется на родину посетить дальних родственников. Казалось, всё было продумано. Но предусмотреть случайности невозможно. А случайность заключалась в том, что в этой же гостинице остановился некий светловолосый красивый молодой человек. Он направлялся домой, где давно не был, и решил здесь перекусить. Услышанные во дворе голоса показались ему знакомыми, по крайней мере, один из них — точно. Выглянув в окно, он увидел пана Буевича, и стоявшую рядом с ним девушку с тёмными локонами. В ней не было жеманства, но не было и надменности. Она стояла, совершенно спокойно оглядываясь вокруг себя. Молодой человек, который знал пана Буевича, понял, что, видимо, это и есть его племянница. Увидев, что вновь прибывшие направляются в сторону двери, юноша быстро встал и пересел в угол, где рассмотреть его было трудно. Зачем он это сделал, он и сам толком не знал. Просто захотелось последить за ними, не будучи узнанным. Пану Буевичу и его спутнице, по-видимому, были приготовлены комнаты, так как они, не задерживаясь, поднялись наверх. Примерно через час пан Буевич спустился вниз, а панна Элен, судя по всему, осталась в комнате, так как пана сопровождал теперь молодой человек, одетый в дорожное платье, без шика, но изящно и со вкусом. В этом молодом человеке светловолосый юноша узнал Алена. Пан Буевич с Аленом подошли к запряжённой карете и остановились, прощаясь. Молодой человек, завтракавший в уголке, встал, чтобы наблюдать за ними из окна. Пан Янош бережно обнял племянника, поцеловал в обе щеки и, перекрестив, напутствовал:

— Береги себя. Возвращайся поскорее.

Ален улыбнулся, кивнул и сел в карету. Возница гикнул, щёлкнул кнут и карета тронулась. Пан Буевич стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом дороги. Затем он вернулся в гостиницу, где в общей комнате сидел за столом его кучер.

— Давай-ка, милый друг, заканчивай жевать, пора ехать.

— А разве мы не подождём. Что б за панной приехали? Не проводим её? — удивился тот.

— Нет. У меня есть неотложные дела. Мы возвращаемся немедленно.

Юноша видел, как уехал пан Буевич. Он подождал ещё немного, чтобы увидеть отъезд молодой панны. Потом, не дождавшись, решил переночевать, чтобы проверить свою догадку. Наутро к завтраку, также как и накануне вечером к ужину, молодая красавица не спускалась.

В это время она была уже далеко и смотрела в окно кареты на пейзажи, так похожие на те, что знала в детстве. Путешествие на родину началось. Правда, началось оно с неожиданности. Уже сев в карету, и попрощавшись с дядей, Элен взглянула на окна гостиницы. В одном из них на первом этаже виднелось лицо молодого человека, внимательно наблюдавшего за ними. Элен резко откинулась назад, как будто это могло помочь. Она поняла, что все предосторожности были тщетны, и теперь, по крайней мере, один посторонний человек посвящён в её тайну. Она узнала человека в окне. Это был Юзеф.

Россия

Кони бежали дружно, вёрсты мелькали быстро, вот уже и границу пересекли. Теперь вокруг была Россия. С этого момента у Элен вновь было новое имя. Считалось, что пан Ален путешествует инкогнито. У него были на то свои причины, о которых он предпочитал не распространяться. Слугам было велено называть его теперь пан Александр. О чём они подумали, никто не знает, но заплатили им хорошо, в случае благополучного возвращения их ожидала ещё одна кругленькая сумма, так что они не любопытствовали.

В Орёл приехали вечером. Пока искали, где переночевать, стемнело. Гостиница, где они остановились, была не из лучших, но, по крайней мере,

там было чисто. Разместились в двух соседних комнатах: в одной пан Александр, в другой — трое его людей. Так было на протяжении всего пути, и это тоже удивляло, но постепенно все они привыкли к странностям самостоятельного молодого пана, который обходился без их помощи. Каждый из них решил про себя, что им так только легче.

Утром после завтрака пан Александр в сопровождении одного из слуг по имени Ян отправился погулять по городу. Они побывали на базаре, где пан Александр опять удивил слугу, долго простояв перед лотком цыгана, торгующего всякими железными мелочами — кольцами для уздечек, цепочками, бляшками, гвоздями… По мнению слуги, возле цыгана вовсе не следовало задерживаться, а уж покупать у него!.. А вот пан накупил всякой ненужной ему мелочи и выглядел очень довольным. Но слуга не слышал разговора пана с торговцем. Те обрывки слов, которые он слышал, слуга принял за русскую речь, но это было не так. Покупатель с продавцом говорили по-цыгански. На следующий день пан Александр опять отправился на базар и передал сидевшему на том же месте цыгану объёмистый свёрток, принесённый с собой. Он был запакован ещё в Польше, до отъезда. Цыган, наклонив косматую голову, что-то сказал и убрал свёрток в свой мешок, стоящий у ног. Это уж вовсе было непонятно: иметь какие-то дела с цыганами? Нет, русского, даже если он много лет жил в Польше, не поймёшь! Но Ян был хорошим слугой и умел держать своё мнение при себе. Внешне он ни своего неодобрения, ни удивления не проявил.

Цыган тоже остался внешне невозмутимым, когда молодой господин вдруг заговорил с ним по-цыгански. Причём говорил он очень правильно и свободно, как может говорить только человек, для которого этот язык не чужой. Господин говорил тихо, явно не желая, чтобы его слышал стоящий неподалёку слуга. Заметив это, цыган отвечал тоже тихо. Сначала речь шла о торговле, о том, как прошла зима. Господин, явно хорошо знал о жизни табора. Потом он отобрал и купил несколько вещиц из числа лежащих перед торговцем. Они тоже были отобраны со знанием дела: не самые вычурные, но качественно сделанные, добротные. Расплатился, не торгуясь. Затем господин спросил, не знает ли цыган табор, с которым ходит Мирко с женой Чергэн. Цыган знал. Их пути пересекались уже дважды в этом году. А скоро будет свадьба у его младшей сестры. На ней будет и Мирко. Так что они встретятся ещё раз. Услышав это, молодой человек искренне обрадовался. Он попросил разрешения передать с торговцем гостинцы для Мирко и его семьи. Договорились встретиться на следующий день. При второй встрече цыган спросил, как объяснить Мирко, от кого гостинцы? Юноша, поколебавшись, ответил: «Скажи, что из Польши, он поймёт». Это тоже было странно, так же как вся эта встреча и сам молодой господин. Но цыган обещал сделать всё, как просил юноша, не пожелавший назвать своё имя. Но имени цыгана он тоже не спросил, а значит, и сам имел право остаться неизвестным.

Через две недели цыган встретился с Мирко, как и говорил, на свадьбе своей сестры. После всех торжеств, когда гости уже отдыхали перед обратной дорогой, он подошёл к Мирко и отозвал его в сторону. Они уселись на пригорке.

— У меня есть к тебе поручение.

— От кого?

— Почему не спрашиваешь, какое, а сразу интересуешься, от кого?

— Знать бы — от кого, а там разберёмся, интересоваться ли самим поручением, — усмехнулся Мирко.

Цыган вынул пакет и положил рядом с собой на траву.

— Вот, один господин велел тебе передать и сказать, что из Польши. Говорил, что ты поймёшь. Теперь это твоя забота — понимать. Забирай гостинец и избавь меня от обещания передать его.

Услышав, что пакет из Польши, Мирко вздрогнул. Он давно уже не надеялся получить какие-нибудь сведения о Баське. Он был почти уверен, что теперь она стала богатой барышней и не станет вспоминать их с Чергэн. По рассказу Гожо выходило, что господин Буевич принял её очень хорошо и позаботится о её будущем.

— Кто передал тебе это?

— Один молоденький господин на базаре. Он подошёл ко мне сам, заговорил по-цыгански. И как заговорил! На другой день принёс вот это.

— А как он выглядел?

— Как… Обыкновенно. Дорого одет, при нём слуга.

— Да нет. Сам он каков? Лицо, волосы.

— Невысокий, стройный. Волос под шляпой не разглядишь, но вроде тёмные. Да вот ещё — глаза. Таких синих глаз я и не видал никогда.

Мирко кивнул, поблагодарил и, поднявшись, отошёл. На следующий день утром он уехал. Свёрток Мирко привёз нераспакованным и отдал Чергэн. Потом рассказал всё, что узнал. Жена разложила на коленях яркий платок, который достала из пакета, и гладила его руками.