Наследницы
Шрифт:
— Не знаю, как вы справитесь, — ворчал он, выходя из кабинета.
Сеньора де Барранка, сорокалетняя дама с холеным холодным лицом в умопомрачительном норковом манто, вплыла в комнату, распространяя вокруг аромат «Джой».
В руках у нее была сумочка крокодиловой кожи и плоский квадратный пакет из коричневой оберточной бумаги.
Значит, картина, подумала Кейт.
— Добрый день, — произнесла она вслух. — Рада приветствовать вас в «Деспардс». Чем могу вам служить?
— Я хочу продать картину, но у меня мало времени — я сегодня вечером улетаю
— Я действительно изучала его, — осторожно заметила Кейт, — но это скорее мое увлечение, а не специальность.
— У меня здесь Ремингтон… — сеньора де Барранка вытащила из пакета небольшую картину.
Перед Кейт предстал гористый американский пейзаж, но, как только она взяла картину в руки, Кейт ощутила шок, поскольку сразу же узнала ее. Последний раз она видела картину на стене коридора второго этажа розового особняка, носящего имя «Счастливый Доллар».
— Мне сказали, что это замечательная картина Ремингтона, редкая, потому что он почти не писал пейзажи.
Это Колорадо. Картина много лет пробыла в нашей семье. Мой дед был хорошо знаком с Фредериком Ремингтоном.
И тут до Кейт дошло, кто был перед нею. Сеньора де Барранка — это же единокровная сестра Блэза Чандлера и внучка Агаты Чандлер. Кейт готова была поручиться, что картина, которую она хочет продать, не принадлежит ей. Скорее всего, она каким-то образом заполучила холст. Кейт посмотрела в жесткое, бесстрастное лицо и, с трудом сдерживая гнев, сказала ровным голосом:
— Да, это замечательный Ремингтон.
— Ваше отделение в Нью-Йорке продало месяца два назад картину Ремингтона за полмиллиона долларов.
А как вы оцените эту?
— Я без колебаний назначила бы исходную цену четверть миллиона фунтов стерлингов.
Серые глаза блеснули.
— Сколько придется ждать?
— Ее можно выставить на первом же подходящем аукционе.
— И как можно скорее. Я не могу долго ждать.
— Мне нужно знать ее происхождение.
— Это был подарок моему деду, — сказала Консуэло де Барранка, — Черному Джеку Чандлеру. На обороте есть дарственная надпись.
Кейт перевернула картину. Выцветшая надпись гласила: «Моему давнему Другу, Черному Джеку Чандлеру, в память о счастливых днях. Фредерик Ремингтон. Октябрь 1899».
— Если вам нужны мои документы, вот они… — Она открыла свою дорогую, крокодиловой кожи, сумку, вытащила бумажник, тоже из крокодиловой кожи, и, достав из него карточку, сунула ее в руки Кейт. — Но мне не хотелось бы, чтобы мое имя фигурировало на аукционе.
Если станет известно, что я распродаю свою коллекцию картин…
«Свою коллекцию?» — изумилась Кейт.
— Это всего лишь временные трудности. — Консуэло де Барранка одарила Кейт ледяной улыбкой. — Вам наверняка известно, как это бывает…
— Почему вы обратились ко мне? — задала Кейт вопрос.
Консуэло заговорщически улыбнулась.
— Думаю,
Кейт изобразила удивление.
— Вам достаточно этого поручительства?
— Разумеется, я знаю мистера Чандлера. Но в таком случае, почему бы вам не предложить картину его жене?
— Доминик? Мы не поддерживаем с ней отношений.
К тому же, мне казалось, вы каким-то образом соревнуетесь с ней? — Тонкие яркие губы дернулись. — Все, что я могу сделать, чтобы эта дрянь проиграла… — Не спрашивая разрешения, она вытащила сигарету и закурила. — Удается вам ладить с Блэзом?
— Мы с ним едва знакомы, — натянуто ответила Кейт.
— Тяжелый случай, правда? Весь деревянный, как индейские божки, что понаставлены у моей бабки по всему дому. Они с женой отлично подходят друг к другу.
Вы с ней встречались?
— Однажды.
— И любви между вами не возникло, — заметила Консуэло со смешком. Затем вернулась к тому, что ее волновало:
— Как скоро это может случиться? Я хочу сказать, когда состоится аукцион?
— У нас будет аукцион американского искусства в течение ближайших полутора месяцев.
— Полтора месяца!
— Возможно, вы предпочтете продать картину сразу же, частным образом…
— Но ведь на аукционе я могу получить больше?
— Американским искусством интересуются многие, оно сейчас в моде.
— Тогда я подожду полтора месяца. Я хочу получить наивысшую цену.
Кейт не сказала впрямую, что она продаст картину, но Консуэло де Барранка самонадеянно решила, что Кейт согласилась. По ее мнению, дело было улажено.
— На карточке есть адрес, по которому меня можно найти. В любом случае, мне перешлют сообщение.
— Не стану вас задерживать, — вежливо ответила Кейт.
— Но вы оставите у себя картину?
— Да.
Консуэло удовлетворенно кивнула.
— Прекрасно. — Она смяла недокуренную сигарету.
— Мне пора. Мой самолет… Приятно было познакомиться с вами, мисс Деспард. Передайте от меня привет Блэзу.
Наверняка вы с ним увидитесь раньше, чем я.
После ее ухода в комнате остался запах «Джой».
Сердце Кейт было полно смятения. Эта наглая дрянь украла картину у собственной бабушки. И тем самым поставила Кейт в затруднительное положение.
Вероятно, Консуэло полагала, что исчезновение одной небольшой картины останется незамеченным. «Плохо же она знала свою бабку, — подумала Кейт. — Агата Чандлер помнила все — где что лежит или висит и с каких пор. Что же мне делать? Придется сказать ей, что эта картина у меня. Не могу же я торговать краденым — скорее всего, это именно так, что бы там ни говорила эта самоуверенная стерва. Почему я промолчала, не сказала ей, что узнала работу, что знаю, откуда она взялась? Нет, с такими дамами нельзя ссориться, если не хочешь нажить неприятностей. А Герцогиня? Что предприняла бы она, узнав, что эта история с ее внучкой всплыла на поверхность? Господи, почему это должно было со мной случиться именно сейчас?»