Наследник Атлантиды

Воронин Дмитрий Анатольевич

– Комната три.

– Умница. А теперь не шуми. Запасной ключ.

– Нету.

Вирм молча взял бармена за холку и приложил носом к стойке. Не ударил, а именно приложил – медленно, преодолевая без особой натуги отчаянное сопротивление, раздавил нос толстяка о вонючую липкую доску, и только услышав всхлипывание и невнятное «даю, даю», соизволил убрать руку и дал возможность бармену занять более или менее вертикальное положение.

– Давай. И быстро.

Получив требуемый ключ и ласково объяснив толстяку, что лучше бы ему не рыпаться и не шуметь, а то как

бы чего не случилось, Вирм поднялся по хлипкой грязной лестнице на второй этаж. Подойдя к двери с номером три, он подумал, что можно было бы о ключе и не беспокоиться – дверь доброго слова не стоила и не устояла бы даже перед обычным пинком. Мысль показалась забавной, поэтому ключ остался не у дел, а дверь от удара ноги слетела с петель и грохнулась на заплеванный и заблеванный пол.

В комнате находился довольно известный в определенных кругах Меченый, мелкий сутенер, предпочитающий работать с мальчиками. На несколько месяцев в году в нем просыпались гомосексуальные наклонности, как правило весной, за что он и получил свою вторую кличку. А Меченым его прозвали, когда один из его партнеров цапнул Пита зубами за ухо, но не рассчитал и откусил небольшой кусочек.

Сутенер был невысок, хлипок и женоподобен. Как раз сейчас он переживал очередную смену сексуальных пристрастий, поэтому был тщательно подкрашен и надушен.

– Где Лучано?

– Ви…и…ирм? – заикаясь, уточнил Пит, словно отказываясь верить в то, что видит перед собой копа. – Ка…а…акой Лу-у…

– Лучано Апулья. Не дури, Пит. Быстро, у меня мало времени.

– Я не зна…

– И не думай, – серьезно сказал Джерри. – Ты знаешь, где он. И я знаю, что ты знаешь. Так что давай не будем валять дурака, а то я испорчу твою сексуальную рожу сильно и надолго.

– Ви…ирм… Он же меня… убьет…

– Ты этого не заслужил? Говори, живо, иначе я оставлю тебе убедительные доказательства того, что ты это сказал под принуждением.

– Я правда не знаю, Вирм. – Пит попытался справиться со страхом, но удалось ему это плохо. – Правда. Честно. Клянусь.

Джерри вздохнул и резко, без замаха, выбросил вперед руку с пистолетом. Удар отбросил сутенера к стене, губы были разбиты, пару зубов ублюдку придется вставлять.

– Повторяю вопрос. Где Лучано?

– Не зна…

Следующий удар пришелся по ребрам. Джерри отчетливо слышал хруст, значит, по меньшей мере одно ребро сломано. На мгновение у него мелькнула мысль о том, что Пит действительно может не знать о местонахождении Апулья.

– У тебя еще много зубов и костей, Меченый. Я сломаю их все, если ты захочешь. Но этот процесс мы можем закончить раньше.

После секундного размышления Хаксли решил, что проявил достаточно стойкости и мужества, чтобы при случае оправдаться перед Семьей. Без телесных повреждений ему бы никто не поверил, поэтому кое-что вытерпеть было надо. Но теперь можно и остановиться. К тому же Лучано можно будет и предупредить. Если получится. Джерри все же полицейский и убивать информатора не станет.

– «Хилтон»… Номер пятнадцать-двадцать. Он будет там до восьми вечера, потом уйдет на одну из своих квартир…

– Так

вот, Пит, если ты мне соврал, то я тебя найду и доломаю остатки костей. Только поверь, я буду делать это медленно.

– Да что ты, Вирм, я правду…

Ощущение опасности сработало прежде, чем он сумел проанализировать свои чувства. Тело метнулось в сторону, одновременно грохнул выстрел, что-то просвистело у него над головой. Джерри упал на бок, в падении развернулся, и его пистолет трижды плюнул огнем.

Выражение лица бармена стало вдруг очень удивленным – наверное, в него никогда не попадали крупнокалиберные пули. Да еще в таком количестве. «Ремингтон» выпал из внезапно ослабевших рук, а затем и тело грузно рухнуло на пол. Где-то завизжала женщина…

Он обернулся, чтобы задать Питу еще пару вопросов, но вдруг понял, что тот на них больше не ответит. Картечь, предназначавшаяся Вирму, досталась его собеседнику.

«Хилтон» встретил сержанта сиянием огней, вышколенным персоналом, коврами и живыми цветами. Быть может, не самый шикарный отель – но, безусловно, самый уважаемый. И не только здесь, в Детройте, но и во всей стране. А может – и во всем мире. Вирм вошел в роскошный лифт, коротко бросил лифтеру:

– Пятнадцатый.

Тот степенно кивнул и тщательно выполнил свою важную работу. Нажал на кнопку. Затем скосил взгляд на широкоплечего мужчину… он не помнил подобных среди обитателей пентхауса, но и задавать лишних вопросов не собирался. Не его это дело – вопросы задавать. Только начни, и сразу потеряешь непыльную работенку. Тем более что у этого здоровяка на лбу написано слово «власть». Или коп, или из ФБР… да мало ли подобных контор развелось.

Джерри подошел к двадцатому номеру, прислушался. За дверью было тихо. Он просканировал комнаты – в последние годы пускать в ход свои способности ему приходилось все чаще и чаще – и спустя секунду довольно улыбнулся. Там, внутри, был человек. Именно тот, кто был ему нужен.

Примерившись, он что есть силы двинул дверь ногой. Обычный человек, вероятно, повредил бы себе кости, но Вирм не был обычным человеком. А потому дверь распахнулась, устилая пушистое покрытие щепками…

– Здравствуй, Лучано.

Апулья, несколько ошарашенный встречей, тупо смотрел на Джерри, не в силах произнести ни слова. На нем был смокинг, безукоризненно сидевший на мускулистой фигуре, и самое главное, в руках Лучано не было неразлучного друга – пистолета. А пистолет Вирма уже смотрел убийце между глаз.

– Здравствуй, Лучано, – тихо повторил Джерри, и по телу Апульи пробежали мурашки, столько холода было в голосе полицейского. – Вот мы и встретились…

Некоторое время Лучано молчал, собираясь с мыслями. Ему была, в целом, вполне понятна причина появления здесь копа, и ничего хорошего это ему не обещало. Вирм был старым врагом, и раз уж приперся сюда, да еще и с пушкой в руках, значит, настроен достаточно решительно и имеет в рукаве по меньшей мере один козырь. Не туза, но как минимум десятку. Трезв. Рука не дрожит. Спокоен. Плохо…