Наследник Бури

Гастов Алекс

Время уже поджимает, надо навестить этого Грибоедова. Пребывая в лёгкой растерянности, Лера стучала каблучками позади. Я всё пытался найти причину, по которой я отказывался рассматривать "несчастный случай". Наверное, я человек привычки. Да и чертовски хочется узнать, что же таится в её тёмном прошлом. Если она воровка, очищенная светом новой веры, её навыкам я найду применение, даже вне стен Академии. Забавно, я как будто собираю багаж из людей…

— Расскажи-ка мне, Лера, что ты знаешь про магистра Грибоедова?

— Помнишь

наш разговор о смешении людей разных сословий?

— Грязный эксперимент для проверки качеств одарённых? Это ты имеешь ввиду?

Кивнув, она угрюмо уставилась в одну точку.

— Магистр Грибоедов вполне мог придумать такой гнусный эксперимент.

— А я думал, что ты преклоняешься перед всей верхушкой Магистерия, — хмыкнул я. — Он так сильно выделяется из общей массы?

— Я преклоняюсь перед Фатумом, а не магистрами. Среди них достаточно подонков, но… Другого Магистерия у нас нет.

Вот так, наконец-то она облекла в слова мысли, о которых я лишь подозревал. Но я даже не удивился. Чего ещё ожидать от людей с такой властью? Даже одарённым приходится считаться с Магистерием, что уж говорить о простых людях.

Мы поднялись на последний этаж и очутились в роскоши, которой позавидовал бы президент любой компании. Здесь царили приятные ароматы с восточным оттенком, из замаскированных колонок доносилась красивая мелодия, смешиваясь с журчанием ручейка в фонтане.

Лифт разместился в широком зале, копирующем планировкой лекторий: коридоры здесь тоже расходились лучами от центра. Только в лектории, зал был утилитарным помещением, а это… Это настоящий дворец.

Вдоль стены выстроились музейные экспонаты, закрытые прочным стеклом, пол был устлан роскошным ковром с высоким ворсом, а стены украшали портреты различных представителей Магистерия. В основном, конечно, на них был изображён Даут Марран.

Портреты словно рассказывали его историю, от совсем юноши с горящими глазами, до седого старика, устало опирающегося на трость. Знаковая фигура. Правитель королевства внутри империи.

— Здорово, да? — тоном стрелянного воробья спросила Лера.

— Вкус у них есть, это точно. Но где охрана? — я оглядел пустые коридоры. — Любой может заявиться сюда и нарисовать Маррану усы на каждом портрете…

— Охрана здесь есть, они просто не попадаются на глаза. Ну а если, волей Фатума, кому-то предназначено совершить этот акт вандализма… — она выдержала паузу, — на этот случай, на картинах стоит защитное стекло.

— Ого! Это ты набираешь очки, кощунствуя в святая святых Академии? — усмехнулся я. Девушка лишь смущённо улыбнулась.

Кабинет с нужной табличкой находился в самом конце бокового коридора. Степан Грибоедов, Магистр I степени. Едва переступив порог, Лера склонилась в глубоком поклоне.

— Прибыл Фёдор Аронов, по Вашему приглашению.

Хозяин кабинета занимал широкое помещение с шикарным видом на кампус. С драгоценным ожерельем из крупных бусин и в просторном

одеянии, больше всего похожем на халат, он выглядел чудно, но всё-таки я чужеземец. Даже Даут Морран носит такие одеяния, и прекрасно себя чувствует. Вот хохма, если старик просто вышел к прессе после душа, а это вошло в моду…

— Спасибо, Валерия. Можешь быть свободна, — Грибоедов поднял руку, собрав пальцы в щепоть. — Пусть Фатум направит тебя.

— Пусть укажет путь, — ещё глубже склонилась Лера, и, пятясь, выскочила за дверь.

Грибоедов одним махом сгрёб в ящик какие-то безделушки, освобождая стол, и указал подбородком на кресло.

— Присаживайтесь, побеседуем.

Аромат благовоний в кабинете оказался настолько насыщенней, что в носу сразу зачесалось. Будто на индийский базар попал. Плюхнувшись в кресло, я внимательно изучал магистра.

С близкого расстояния, в глаза бросалась чрезмерная ухоженность этого человека. Щёки блестели от крема, а прилизанные волосы от воска. Холёные руки никогда не поднимали ничего тяжелее бокала. Однако слабость тела резко контрастировала с властностью в голосе и внимательным, ничего не упускающим взглядом.

— Вокруг Вас много внимания, господин Аронов. За эту неделю, мне приносят уже второй доклад про Вашу светлость… — постукивая пятернёй по столу, он пялился, будто искал во мне изъяны. — Магистерий занимается поиском даже не ответа, а пути, поэтому всё, что может указывать на исключительность личности, попадает в сферу наших интересов. Особенно, если эту исключительность проявляет действующий студент.

— Мне уже сообщили о необходимости пройти дополнительные проверки, — осторожно кивнул я.

— А мы ещё не получили Вашего согласия.

Магистр с напускной торжественностью извлёк из папки аккуратный лист, и положил его передо мной.

— Что это?

— Небольшая формальность, — Грибоедов многозначительно указывал на лежащую рядом ручку. — Магистерий желает зафиксировать Ваше желание участвовать в процедурах.

— Вы предлагаете это всем студентам?

Дёрнув глазом, магистр натянул фальшивую улыбку, принявшись барабанить по столу.

— Не поймите нас неправильно, господин Аронов. Ваше исцеление вызывает вопросы, это исключительный случай, мы хотели бы… — он осёкся. — Магистерий считает, что Ваше время в стенах Академии может быть сокращено. Не к каждому студенту лично приезжает имперский Чтец.

— Я был удивлён больше Вашего. И всё же, несмотря на то, что в стенах Академии я едва не лишился рассудка, я не отказываюсь от процедур. Это для Вас ничего не значит?

— Мы высоко ценим Вашу лояльность, но…

— Всё, чего я желаю — чтобы не ограничивали мою свободу.

— Вы почитайте договор, юноша, — он настойчиво подтолкнул лист в мою сторону. — Магистерий не заинтересован в конфликте с родом Ароновых, и мы не станем задерживать Вас больше необходимого… Кроме исключительного случая.