Наследник царских кровей
Шрифт:
С Константином Анатольевичем, заведующим небольшой частной клиники, мы были знакомы довольно давно. Я охраняла его брата, Игоря, бизнесмена средней руки. Приключений тогда было в избытке, даже довелось побывать под перекрестным огнем, прикрывая обоих братьев. Помнится, Константин Анатольевич после тех событий очень проникся и все время нахваливал мои, в общем-то, скромные способности.
С тех пор многое изменилось, его брат уехал на постоянное место жительства в Штаты. Константин Анатольевич иногда подкидывает мне клиентов, расхваливая Евгению Охотникову на все лады знакомым. Сам он,
Константин Анатольевич полностью оправдал мои ожидания. Согласился предоставить палату и медицинское обслуживание в условиях строгой конфиденциальности. С арендой «Скорой помощи» и медицинским сопровождением тоже не возникло никаких проблем. Обговорив все вопросы, предупредив о том, что сама пока приехать не смогу и всем будет заниматься полковник полиции Геннадий Петров, я уже заканчивала разговор, когда вернулся приятель:
– Я расплатился по счету, можем ехать.
– …оказалась в довольно щекотливой ситуации: ваш будущий пациент не является моим заказчиком. Да, вопрос оплаты обговорим немного позже, и, разумеется, – улыбнулась я, – рассчитываю на скидку. Да, спасибо, он подъедет за машиной минут через двадцать. Успеете? Отлично, еще раз спасибо за помощь, я ваша должница, Константин Анатольевич.
– Как это тебе всегда виртуозно удавалось вертеть мужиками? – ревниво насупился приятель. – А, Охотникова?
– Почему сразу вертеть? Он мой давний знакомый, вот и не отказал в помощи.
– Ты заранее была уверена в том, что он тебе не откажет! Все детали со мной оговорила и только потом стала звонить!
– Ну да. С чего ему вдруг отказывать? – искренне недоумевала я. – Ты, похоже, заранее вошел в роль моего жениха и сейчас репетируешь сцену ревности?
– Неправда, я не ревную. Куда едем-то?
– На Ашхабадскую, рядом с Губернским рынком.
Мы уселись в «фольк», и всю дорогу до клиники Генка молча обиженно сопел. Паркуясь у небольшого современного здания с маленьким уютным двориком, окруженным высоким забором, я, выжидая, посмотрела на приятеля. Тот упорно молчал.
– Гена, мне нужно ехать. Никита слишком долго находился под присмотром твоего орла, волнуюсь.
– Угу.
– Здесь все вопросы безопасности на тебе.
– Угу.
– Я рассчитываю на тебя. Помни: никому ни слова. Это очень важно!
– Ладно, Женька, не переживай. Все сделаю как надо, после обеда позвоню. И да, меня, похоже, действительно слегка занесло, не злись, ладно. Ведь я слишком тебя люблю.
– Хорошо, – слегка оторопела я, – ты не забыл, что не так давно к начальству с докладом торопился?
– Вот, блин! – сердито крикнул приятель, выскакивая из машины. – Придется звонить, что-нибудь врать. А все ты, Охотникова!
Выруливая с парковки, я улыбалась. Как чудесно, когда друзья детства возвращаются в нашу жизнь!
В отделении реанимации царили тишина и покой. Первым
Никита продолжал сидеть у кровати отца. Сейчас он не держал его за руку, только время от времени касался то руки, то ноги, то простыни, которой был укрыт Николай, словно не веря собственным глазам и проверяя, на месте ли отец. Тот лежал с устало прикрытыми глазами, веки его подрагивали, на лице застыла грустная улыбка.
Глядя на эту картину, как-то не верилось в причастность Никиты к покушениям. Ну не может подросток ежесекундно играть горе, да еще так талантливо. Ведь он был практически круглосуточно у меня на глазах и ни разу не прокололся.
Я тихонько подошла поближе.
– Отец спит? – спросила шепотом.
– Задремал, – ответил Никита. – Я не слышал, как ты вошла.
– Держи кофе и бутерброды, – протянула пакет. – Не знаю, когда смогу тебя нормально покормить, нам здесь еще побыть надо.
– Что ты, Женя, этого вполне достаточно. А уходить я не хочу. Тут сердитый доктор бегал, все выгнать меня пытался. Говорит: «Больному нужен покой, нужен покой». Мое присутствие для отца – лучшее лекарство.
– Всего должно быть в меру, и лекарства тоже. Мы ненадолго останемся. Я схожу с врачом поговорю, потом с твоим отцом, когда он проснется. И поедем, пусть отдыхает. А у нас с тобой еще запланировано много дел на сегодня.
Сердитым доктором Никита, скорее всего, назвал Петра Семеновича, лечащего врача Николая. Его-то я сейчас и искала, идя гулким пустым коридором отделения. Навстречу, как назло, никто не попадался, на посту медсестры тоже никого не было видно. На удачу заглянула в ординаторскую. И удача тут же улыбнулась мне в виде «сердитого доктора», сидящего за заваленным папками столом с огромной чашкой чая в руках.
– Добрый день, – подошла я поближе.
– Здравствуйте! Вас-то, милочка, мне и надо. Мальчишка засел в палате, нет никакой возможности его оттуда выпроводить, а больному ведь нужен покой! Я, конечно, тоже не зверь, все понимаю, но и вы меня поймите: лечащий врач несет прямую ответственность за жизнь своих больных!
– Да, конечно. Я как раз по этому поводу и пришла.
– Слушаю вас внимательно, Евгения.
– Ребенка я сейчас увезу, но прежде мне нужно переговорить с больным, недолго, всего пару минут.
– Ну, вы меня без ножа режете…
– Поверьте, это очень важно. От результатов моей беседы с Алмазовым зависит как его жизнь, так и жизнь его сына.
– Ну, если избежать этого никак нельзя…
– Да. Только это еще не все. То, что я вам сейчас сообщу, строго конфиденциально, убедительно прошу не разглашать эту информацию до поры. Из соображений безопасности Николая Алмазова нужно перевезти в другую клинику.
– Что вы?! Это решительно невозможно!
– Петр Семенович, поймите меня правильно: я не спрашиваю вашего разрешения, просто ставлю в известность. Разумеется, вся ответственность с вас, как с лечащего врача, снимается.