Наследник для друга отца
Шрифт:
– Ну, будем, - собирается он опрокинуть очередную стопку.
Я останавливаю его руку.
– Постой, пока не накидался, давай рассказывай, что узнать успел. Зачем мой папаша в родные края пожаловал? И где его искать?
– Так он, вроде как, легально. Как дальнобойщик, - понижает голос Саныч и пригибается к столу, - груз какой-то ждёт. Обещали быстро загрузить, но задерживают вот уже на четыре дня. Денег у него только на день было. Выпить захотелось. Вот и наведался к сестре.
–
– Что за груз то? Кто ему вообще баранку алкашу доверил?
– Вот все, что выведал, - разводит руками участковый.
– Даже не прячется. Стоит на парковке ночлежки. Сегодня весь день мясо с мужиками жарил и пил.
– Хм… - тяну.
Наливаю себе стопку самогона и опрокидываю, не закусывая. Внутренности обжигает. Действительно стоит напиться, чтобы не пойти гасить гада по-жести.
– Заявление то тетка будет писать?
– Интересуется Сан Саныч.
– Нет… - качаю головой и ухмыляюсь.
– Сам с ним доходчиво поговорю. Давно не виделись.
– Только давай без весенних трупов на моей территории, а?
– Вздыхает участковый.
– Да ну!
– Усмехаюсь.
– Зачем мне это.
– Слухи о тебя, Илья, ходят всякие, - отводит глаза Саныч.
– И, думаю, что не просто так. Это я тебя с вот таких, - показывает ребром ладони уровень столешницы, - знаю. А Томка моя не спит. Ждёт меня. Всем бабам, дура, рассказала, куда я вечером иду. Говорит, чтобы показания давали, если что, - разводит руками.
– Понятно, - ухмыляюсь.
– Ну, будь здоров, - участковый все-таки опрокидывает в себя рюмку и морщится, заедая куском буженины.
– Ух! Хорошо!
Встаёт, поправляя на груди простынь.
– Пойду я, Илья.
– Только один раз же в парную зашли… - непонимающе развожу я руками.
– Не могу, - мнётся Саныч.
– Если засижусь с тобой, люд меня бояться станет. А я - свой. Да и Томке обещал, что трезвым приду. Выгонит же дурна баба…
– Что, так плохо обо мне говорят?
– Удивляюсь искренне.
– Разное говорят, - вздыхает участковый.
– Тёть Машу жалеют, но дружбы особой не водят. Завидуют бабы, скорее всего. Что ты все для неё. Вот языками и чешут.
– Ладно, все нормально, - встаю и подаю Санычу руку.
– Спасибо. Бывай.
Участковый достаточно быстро собирается. Правда, выпить на посашок не отказывается. Я остаюсь в бане один. Захожу в парилку и сажусь на верхнюю полку. Хорошо… Кладу ледяной веник себе на затылок и облокачиваюсь на спинку. Устал. Ощущение каких-то крысиных забегов. Носишься, мутишь, общаешься, решаешь, но не живешь. Нету вкуса что ли… Хотя, жить я люблю. Ценность этой штуки и смысл мне предельно ясны.
И
Добавляю жару и возвращаюсь на полку - ещё пять минут, под душ и спать.
Вздрагиваю и открываю глаза, понимая, что в предбаннике хлопнула дверь. Саныч вернулся? Или тётка?
Запахиваю на бёдрах простынь, распахиваю дверь и неожиданно вижу за ней Нину.
– Ты что здесь делаешь?
– Рявкаю, наблюдая, как эта зараза начинает раздеваться.
– Ты почему ещё не спишь?
– Замёрзла, - поднимает на меня горящие глазищи.
– Прогонишь?
Ее прогонишь!
Молча швыряю в Нину чистой простыней.
– Делай, что хочешь.
Ухмыльнувшись и с вызовом глядя мне в глаза, она подходит к столу, подхватывает бутылку самогона и размашисто наливает себе в пустую стопку.
– Он крепкий, - предупреждаю дурочку.
Нина молча делает глоток и… начинает задыхаться от градуса.
Подкатываю глаза. Ну и к чему это представление? Засовываю ей в рот кусок мяса.
– Жуй и глотай живее.
– Мамочки… - прокашливается Нина.
– Это что за пойло?
– Самогон… - пожимаю плечами.
– И давай, раз пришла, заходи в парилку. Я тебя попарю. Выходить и спать собирался.
Сам отправляюсь в душ. Поток холодной воды обрушивается на голову и немного протрезвляет мне мозги. Ты просто попаришь ее, Илья. Просто! Трогать не будешь. Как бы она не провоцировала!
Легко сказать…
Когда захожу в парилку, Нина лежит на полке абсолютно голая.
Томно вздыхает.
– Жарко, хорошо… Так давно в бане не была.
– Ты раздета, - прокашливаясь, констатирую факт и плотнее запахиваю полотенце, которое красноречиво оттопыривается.
– Купальника нет, - невинно хлопая глазами, садится на полке девица.
– А на белье украшения из металла.
Тихо рычу. Зараза.
– На живот ложись.
Беру веник, стряхиваю воду, провожу горячими листьями вдоль тела, согревая кожу, и от души прижигаю по упругой пятой точке.
– Оййй, - повизгивает Нина.
Чуть смягчаю удар. А вообще, выпороть бы ее. Чтобы не творила беспредел со взрослыми мужиками и сидеть неделю не могла.
Какой беспредел с мужиками? Она же девственница, Дымов! Аррр… Выпороть. А потом трахнуть сзади. Волосы на кулак накрутить, загнуть.