Наследник древней силы
Шрифт:
— Прости, дедушка, я больше не буду, — виноватым тоном произнесла Вероника.
— Как зовут этого слугу? — дед, кажется, немного смягчился.
— Артём. Фамилию не знаю.
— Ты не думаешь ни о своей репутации, ни о репутации семьи, — завёл дед старую шарманку, которую Вероника слышала уже сотню раз. — Тебе плевать, что будут о нас думать и какие слухи распустят наши недруги. Да ни одно уважающее себя семейство не согласится принять тебя. Ты хоть понимаешь это?
Тут уж дед, разумеется, перегибал палку. Он любил стращать подобным образом. Вот только
— Я на многое закрываю глаза, — произнёс дед. — Я закрываю глаза на твои поездки к Лядовым и то, что вы там устраиваете, закрываю глаза на ваши пьянки и гулянья по клубам…
— Да я уже полгода нигде не была…
— Цыц! Кто научил старших перебивать? Но всему есть предел. Шашни со слугами — это слишком. Я не позволю подобных вольностей под моей крышей. Кто он такой? Чем занимается в поместье?
— Не знаю.
— Как это не знаешь?
— Ну он… что-то вроде телохранителя. Он сегодня сопровождал Востряковых на похоронах.
— Дружинник?
— Да, вроде того. Я же говорю: не знаю.
— Понятно. В общем, мне это надоело. Кажется, придётся принять меры, — тон Василия Степановича стал холоден. — Скажу твоему отцу, чтобы забрал ключи от машины. Следующий месяц чтоб сидела дома и готовилась к экзаменам. В лицей тебя будет отвозить шофёр. И летом этим на море не поедешь, все два месяца будешь заниматься тренировками. Свободна.
Вероника вышла из кабинета в подавленном состоянии и мрачном расположении духа.
— Ну и сволочь же ты, дед, — пробормотала она. — Что за семейка мне попалась.
Пройдя по коридору, Вероника спуститься на второй этаж, где находились её с сестрой комнаты. На душе было паршиво. Да и как иначе-то? Едва она встретила парня, с которым ей понравилось и с которым она бы хотела встречаться дальше, как дед опять ставит палки в колёса. Ну слуга, и что? Подумаешь! Не замуж же за него выходить? Отпрыску мужского пола, вздумай он потрахаться с какой-нибудь служанкой, слова бы не сказали. А тут — трагедия великая!
Да ещё и на море запретили ехать — это уж совсем за гранью добра и зла. Совершенно незаслуженное наказание! Вот в других семьях — всё нормально, но только не тут, только не в этом доме, где дед всех в ежовых рукавицах держит.
Оставалось лишь надеяться, что за этот месяц Василий Степанович сменит гнев на милость и всё же разрешит внучке поехать отдыхать.
И всё же Вероника хотела снова встретиться с Артёмом. Она только и думала, что о следующем свидании. Да, он был немного странным — наверное, повлияло ранение. Контузия или ещё что-нибудь вроде этого. Но это не имело значения. Веронику тянуло к нему, теперь она ждала только одного: когда он позвонит. А уж она-то придумает, как удрать из-под пристальных взглядов родни.
В общей
— Зачем тебя дедушка вызывал? — спросила она, даже не посмотрев на Веронику.
— Так, ерунда, — Вероника шлёпнулась в большое мягкое кресло. — А ты всё занимаешься?
— Ага.
— Понятно всё с тобой, — Вероника с тоской вздохнула. Ольга хоть и старше всего на четыре года, а с ней невозможно ни о чём поговорить. Она вечно занята то учёбой, то какими-то своими проектами, и болтает только о них.
— Куда ты сегодня удрала-то? — спросила Оля, но отрываясь от монитора.
— Гулять пошла. На набережную.
— И как погуляла?
— Неплохо. А знаешь, кого я встретила?
— Кого? — без малейшего интереса спросила Оля.
— Того парня, которого мы вчера подвозили и который на похоронах был с Востряковыми. Помнишь? Он, оказывается, телохранителем служит. Представляешь, после того, как его ранили, у него открылись все четыре канала!
— Брешет, — равнодушно констатировала Ольга. — Не бывает такого.
— Мне тоже показалось странны. Думаешь, врёт?
— Ну да.
— Да по фиг. Мы с ним всё равно решили встречаться. Вот так вот! Завидуй молча.
— Так дед тебя по этому поводу вызывал?
— Да, типа того. По-моему за мной кто-то наблюдает.
— Не обязательно. Твой внешний вид и так красноречиво говорит о твоих похождениях.
— Говорю: завидуй молча, — Вероника насмешливо улыбнулась.
— Было бы чему.
— Не, ну ты можешь и дальше в девах ходить, — подколола Вероника. — Мне-то что?
Ольга закатила глаза и поморщилась:
— О Господи, Ника, иди уже, куда шла. Отвлекаешь только.
— А вот и не уйду. Буду тут сидеть.
— Ну сиди. Только не трынди, ради Бога. Я и так устала сегодня.
В комнате повисло молчание, нарушаемое шуршанием клавишной панели.
На следующий день состоялись ещё одни похороны. На этот раз хоронили отца. Было всё то же самое: храм, кладбище, застолье, только масштаб поменьше. Присутствовали в основном, родственники и несколько друзей. Ну и Геннадий Михайлович приехал, произнёс речь.
Хоронили в закрытом гробу, отца я даже не увидел напоследок. Гроб опустили в землю, могильщики закидали землёй, а мы стояли рядом и смотрели.
Мать сдерживалась, не желая при всех показывать эмоции, но вид у неё был убитый. А Ира даже всплакнула, когда гроб опускали. Она сжимала в руках платок, то и дело вытирая скатывающиеся по щекам слезинки.
Мне тоже было грустно. Мы с отцом виделись редко и знали друг друга не так хорошо, как хотелось бы. Служба отнимала у него всё время. Я вспоминал разные светлые моменты, связанные с ним, вспоминал прощание перед армией. Отец был печален. Наверное, он уже тогда знал, что меня отправят на фронт, но не мог сообщить мне этого.